Размер шрифта

Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками - стр. 38

Когда говорят о последнем периоде жизни отца Пушкина, чаще всего вспоминают его нелепое и смешное ухаживание и сватовство к юной тригорской соседке Μ. И. Осиповой или к дочери Анны Петровны Керн Екатерине Ермолаевне. Эти «полуфакты» напрасно принимаются всерьез. Старик в самом деле сочинял мадригалы, сознавая их биографический анахронизм:

Не знаю, дружбу иль любовь

Питаю к ней в душе унылой,

Но сердце ноет, бьется вновь,

Как билось в юности счастливой.

На самом же деле сердце билось не от свежих впечатлений, а от сладких воспоминаний. В 1839 г. Сергей Львович думал, что прощается с Михайловским навсегда:

Жилище верное, услада дней моих,

И озеро, и лес, и сад, любимый мною,

Где слезы лил под сенью древ густых,

Где услаждали вы страдальца тишиною,

Где я, друзья, мечтал о вас

Простите все в последний раз!

И ты, которую я называть не смею,

Которую любил я всей душой моею,

Которой имя я в последний час,

Последню мысль мою заняв одной тобою,

Я прошепчу с любовью и тоскою, –

Прости в последний раз!

Такая вот была еще одна эпитафия, которой удостоилась Надежда Пушкина, урожденная Ганнибал.

К 1839 году относятся воспоминания И. П. Липранди – того самого, что приезжал когда-то к Пушкиным в Петербург из Кишинева по просьбе Александра Сергеевича. На сей раз, оказавшись в столице после долгого перерыва, он поселился в трактире Демута и был несказанно удивлен, когда к нему явился сосед по номеру – Сергей Львович Пушкин. Страдающий одышкой, всегда готовый разрыдаться при воспоминаниях о прошлом, Сергей Львович вызывал чувство сострадания и недоумения жестокостью судьбы: слабый и больной, он жил, а сын его, полный сил и могучего таланта, не существовал более. На другой день Липранди был свидетелем встречи Сергея Львовича с детьми Александра – раз в неделю их приводили к деду в номер Демута. «Старик расточал фразы старинных маркизов, – вспоминал Липранди, – не слушая ответов и продолжая начатую речь. Две дочери Пушкина осаждали старика, он одаривал их конфетами, а они подмигивали одна другой».

Материально Сергей Львович в последние годы не нуждался: царским указом 1837 г. Болдино было освобождено от долгов. Но, разумеется, хозяйством он на старости лет не занялся.

С 1840 г. Сергей Львович перебрался в Петербург навсегда. Лето 1841 г. провел с Натальей Николаевной и детьми в Михайловском. В 1846 г. совершил последний вояж – в Варшаву к дочери и внуку. 29 июля 1848 г. он умер в Петербурге. Тело его перевезли для последнего успокоения в Святогорский монастырь и положили рядом с женою.

Страница 38

На следующую страницу