Жизнь не любит нас - стр. 19
Когда деваться некуда, хватаешься за что угодно.
– Я подумаю, – говорю. Он-то не может знать, что меня не удовлетворяет такая оплата труда, бляха-муха. И тяжело, однако.
«Килька плавает в томате…»
И вот в голове звучит отчётливый стук. Как будто кто-то стучится настойчиво в дверь: тук… тук… тук… тук… тук… тук… тук…
Неужели трава до сих пор действует?
Задний ум
Часто удивляются, как такой-то человек, будучи всегда умным человеком, при должности, скажем, пусть и маленькой, мог так глупо поступить. И сделал он глупость не потому, что не знал, а наоборот – понимал, догадывался, предполагал. Можно сказать, жизнью своей рисковал, но рисковал напрасно, и нет ему оправдания, что он полицай, в звании лейтенанта, молод и неопытен.
В тот день лейтенант Григорий Мясищев вышел на работу с головной болью. И боль эта была похмельной, едкой – пробивала из затылка в лоб, как будто кто-то специально бил по голове, чтобы ему плохо было, стыдно было: должность обязывает быть трезвым на рабочем месте. А с другой стороны, хороший алкоголь, хороший секс и спящая совесть – вот идеальная жизнь любого полицейского.
Пока Мясищев, сидя в кабинете, попивал кофе и стыдился своего нетрезвого состояния, житель села Прудниково, Ерохин Алексей, местный старожил, так сказать, ветеран войны и труда, сматывал удочки, собирался идти домой – не было поклёва, хоть ты убей! Он сложил снасти, осмотрелся – всё ли взял, не забыл: восемьдесят шесть лет, значится, старческий маразм и всё такое. Удостоверившись, что ничего не забыл, Ерохин, сел на кочку, снял левый кирзовый сапог, перемотал портянку, снял правый сапог – да так и остался сидеть с поднятой ногой: дело было не в артрите… То, что он увидел, привело его в ужас, вернуло на шестьдесят пять лет назад – почти у самой воды, в зарослях травы, торчал снаряд большого калибра.
Забыв про портянку, дед Алексей подхватил удочки и мелкими шажками посеменил в село.
Мясищев не был рад деду Алексею. Со своей головной болью – он никому не был рад в своём кабинете. А то, что снаряд времён Великой Отечественной войны торчит на берегу Егорлыкского канала, торчит и может взорваться в любой момент, – ой да как не вовремя! Так всегда, когда плохо тебе – нате, получите дополнительную болячку!
Ерохин провёл Мясищева к опасному месту и с чувством собственного достоинства подобрал забытую портянку, удалился, сославшись на домашнее хозяйство, мол, живность не накормленная.
Первым делом Мясищев закурил, осмотрелся. Затем огородил опасное место самодельными флажками (нарвал камыша и воткнул вокруг), всё как полагается, так сказать, и только после позвонил со своего сотового телефона – благо, деньги имелись на счёте – сотрудникам райвоенкомата, а после дозвонился до МЧС. Своё непосредственное начальство в городе проинформировал в последнюю очередь, чтоб знали, коль так всё сложилось для него. А то вечно претензии, мол, местный участковый не загружен на сто процентов, лодырь. Кстати, везде прозвучал одинаковый ответ, как будто в разных структурах сговорились: «Организуйте оцепление и ждите сапёров, выезжаем!»