Жизнь мальчишки - стр. 121
Крылья Тампера уже забились в воздухе. Взлаивая и скуля от нетерпения, пес послушно взмыл вслед за своим хозяином.
– Давай-давай, Тампер! – кричал ему Бен. – Летим!
– Эй, Дэви Рэй! – крикнул я. – Ты готов? Ты уже чувствуешь крылья?
Дэви Рэю страстно хотелось взлететь и я точно знал об этом. Но он был еще не готов и это тоже чувствовалось.
– Хорошо, тогда пусть будет Джонни! – крикнул я. – Джонни, ты можешь взлететь?
Крылья Джонни, вырвавшиеся из его спины, напоминали ослепительно-черный взрыв. Сопровождаемый верным рыжим здоровяком Чифом, он круто взмыл в воздух. Я взглянул вверх на Бена, который уже парил на высоте футов пятидесяти над землей, немного напоминая неуклюжего орла.
– Эй, Дэви Рэй – Бен вот-вот улетит без тебя. Эй, Бен! Позови-ка Дэви Рэя!
– Давай, Дэви Рэй, ты же можешь! – отозвался из поднебесья Бен, кувыркаясь в чистом теплом воздухе. – Здесь так здорово! Воздух просто отличный!
– Я готов, – отозвался, сжав зубы, Дэви Рэй. – Я готов! Скажи что мне делать, Кори!
– Чувствуешь, Дэви Рэй, как растут твои крылья? Ого, я уже вижу их! Вот это да – они уже готовы вот-вот вырваться наружу! Вот, наконец-то, они появились! Все, Дэви Рэй, твои крылья свободны!
– Я чувствую, чувствую их! – на блестящем от пота лице Дэви Рэя сияла улыбка. Его рыжеватые крылья принялись бить воздух, вначале слабо, а потом все сильнее и сильнее, и медленно, но верно, плавательными движениями, он принялся подниматься в воздух. Я знал, что Дэви Рэй не боится летать, но эта встреча лета было для него первой – никогда раньше он не приходил с нами на эту поляну. Он страшился одного: первого толчка, когда нужно собрать в кулак всю свою веру, чтобы оторваться от земли и взмыть в воздух.
– Твой Бадди поднимается за тобой! – заорал я им вслед, когда коричневые в белых пятнах крылья собаки наконец развернулись в воздухе. По-собачьи перебирая лапами, Бадди упорно поднимался вверх, к вершинам сосен.
Я почувствовал в спине невыносимый зуд и мои собственные крылья резко, одним толчком, развернулись позади меня, вырвавшись из лопаток и превратив в клочья рубашку. Теперь я бежал размахивая парой коричневых изголодавшихся по ветру флагов. Исступление полной свободы поднялось в моем теле подобно рвущемуся к поверхности воды пузырю воздуха и моя плоть внезапно потеряла вес. Легко оттолкнувшись ногами, я начал подниматься вверх, дрожа от ощущения маленькой смерти, подобной тому, что мы испытываем первый раз летом бросившись в холодную воду общественного бассейна. Впав с конца августа в спячку и компактно свернувшись, мои крылья порой в осенние и зимние дни трепетали, напоминая о себе, что обычно случалось на Хэлловин, День Благодарения, зимой, в Рождественские каникулы, и еще раз на Пасху, но кроме этих случаев лежали совершенно неподвижно, лишь грезя о лучших днях. Со времен нашей первой ритуальной встречи лета на лесной поляне, изредка вспоминая о своих крыльях и с сожалением ощущая их тяжелыми и непослушными, я не понимал, каким образом такое тяжелое сооружение, раз дождавшись своих дней, с такой легкостью может состязаться в игривости, ловкости и волшебной чувствительности с самим ветром и превосходить его, того, которого нет легче и поворотливей на всем свете. Когда время приходило, мои крылья наполнялись ветром и, подчиняя его себе, несли меня ввысь, чаруя и поражая завораживающей и внушающей благоговейный трепет мощью мускулов. Сначала, лишь только почуяв свежий воздух, крылья двигались чуть-чуть рывками, словно вздрагивая от ветра, пронизывающего их до самых корней. Затем взмахи становились более плавными и наливались силой, в них появлялось понимание и осознание власти; после чего наступал период полной эйфории, которая наверняка знакома поэтам, дождавшимся нисхождения своей музы. Теперь уже не ток набегающего воздуха управлял взмахами моих крыльев, а сами они заставляли вихри заходиться спиралями нужных направлений и силы.