Жизнь, какой мы ее знали - стр. 17
Все подняли руки.
– Я на самом деле не знаю никого лично, – сказала Мишель Уэбстер, – но мне кажется, что знаю. Ведь все звезды живут в Голливуде или Нью-Йорке, и да, мы не знакомы, но все-таки как будто знакомы.
Многие согласились, что чувствуют то же самое.
Наверно, мисс Хеммиш собиралась сказать, что это совершенно нормально, но тут вторая молния ударила в одно из деревьев сразу за школьной оградой. Дерево вспыхнуло, и у нас пропало электричество.
Тогда уже многие закричали. Мишель начала всхлипывать, такими настоящими паническими всхлипами, другие тоже заплакали. Сара вытащила мобильник позвонить домой или, может, девять-один-один, но связи не было, и она швырнула трубку через всю аудиторию. Раскаты грома не прекращались, и дерево за окном медленно тлело под дождем.
Странное дело. Вокруг меня творилось все это безумие, и мисс Хеммиш пыталась хоть как-то успокоить ребят, но ее никто не слышал из-за грома, и крики разносились по всей школе, хаос царил не только в нашем классе, – а я ничего не чувствовала. Не кричала и не плакала. Просто наблюдала, как поднимается ветер, как он носит снаружи ветки и буря ничуть не утихает.
Мисс Хеммиш, видимо, пришла к заключению, что это торнадо, потому что велела нам собраться и двигаться в вестибюль. Не знаю, кто еще ее услышал, но я-то точно, поэтому встала и пошла по классу, поднимая ребят с мест, пока до всех не дошло, что мы должны делать. К тому моменту, когда мы покинули аудиторию, в холле на полу уже сидела толпа школьников, мы просто присоединились к ней.
Вида на стихию мне даже как-то не хватало. Я не думала, что это торнадо. Я думала, что это конец света, а я пропущу всю движуху, потому что буду сидеть здесь, когда все случится.
А потом мне пришло в голову: ну да, как типично, я даже в конце света поучаствовать не могу. И я расхохоталась. Это не был истерический смех (ну правда, было смешно, что вот наступает конец света, а я так ничего и не совершу), но, раз начав, я не могла остановиться. Другие ребята тоже смеялись, так что вестибюль наполнился хохотом детей, плачем детей и криками детей. Учителя обходили классы, проверяя, не остался ли там кто. Было совершенно темно, если не считать вспышек молний, которые мы видели сквозь классные окна.
Мне удалось прекратить смех, но потом я подумала: ладно хоть никто не поет американский гимн – и опять расхохоталась. Фраза «в первых солнца лучах» застряла у меня в мозгу и все крутилась, как заевшая пластинка. «В первых солнца лучах». «В первых солнца лучах». Я стала думать, сколько людей вчера пели «в первых солнца лучах», а сегодня мертвы.