Жизнь как она есть - стр. 8
«Он очень скучает по своей маме! – уверяла она. – И все время спрашивает, когда же вы придете».
Меня мучила совесть, и я лила слезы над этими посланиями, жила, как в тумане, страдала, почти не спала и за несколько недель похудела на восемь килограммов. Читатели часто спрашивают, почему в моих романах героини считают своих сыновей и дочерей обузой, а обделенные любовью дети замыкаются в себе. Ответ прост: таков мой личный опыт. Я очень любила сына, но его появление на свет разрушило все надежды, ради которых я училась. Я физически не могла обеспечить своего ребенка всем необходимым и любому здравомыслящему человеку резонно показалась бы дурной матерью.
Я не помню, как за мной ухаживал Конде. Первый поцелуй, первое объятие, первое разделенное наслаждение – все это стерлось из моей памяти. Я забыла, о чем мы разговаривали, обсуждали или нет серьезные темы. По разным причинам мы оба торопились расписаться. Я благодаря замужеству надеялась восстановить положение в обществе, Конде не терпелось предъявить друзьям и знакомым новобрачную с университетским образованием, девушку из хорошей семьи, говорящую по-французски, как настоящая парижанка. Конде был сложным человеком, его ироничность часто казалась мне почти вульгарной, но действенной, я пробовала перевоспитать его, но он отвергал все попытки, как воистину свободолюбивая личность. Приведу простой пример. Однажды я решила «переодеть» его в модную тогда парку и услышала в ответ: «Слишком молодежный стиль! Мне не подходит!»
Я пыталась привить Конде страсть к режиссерам Новой волны, итальянцам Антониони, Феллини и Висконти, к датчанину-новатору Карлу Дрейеру и шведу Ингмару Бергману, а он так крепко заснул, когда мы смотрели «Четыреста ударов» (1958) Франсуа Трюффо, что мне пришлось будить его под насмешливыми взглядами других зрителей. Самое обидное поражение я потерпела, пытаясь приобщить Конде к творчеству поэтов идейного течения Негритюд, провозглашавшего исключительность и самобытность негро-африканской культуры и стремившегося к деколонизации. Я открыла их для себя, когда училась на подготовительных курсах. Как-то раз одна весьма политизированная одногруппница Франсуаза дала мне тонкую брошюрку под названием «Дискурс о колониализме» Эме Сезера[34]. Я ничего не знала об авторе, но содержание так сильно потрясло меня, что на следующий же день побежала в книжный магазин издательства «Африканское присутствие»[35] и купила все книги Сезера, а также – на всякий случай – стихи Леопольда Седара Сенгора и Леона-Гонтрана Дамаса