Жизнь и смерть Ивана Грозного. Государи, сражённые на посту - стр. 27

А вот Великий Князь Иоанн Васильевич был в день своей кончины самым твёрдым, уверенным и спокойным из всех окружавших его. Впрочем, если и беспокоило что-то, то вовсе не своя личная судьба, а судьба Государства, судьба сыновей и судьба супруги. Рыдающей Елене Васильевне он говорил: «Жена! Перестань, не плачь, мне легче, не болит у меня ничего, благодарю Бога!» Великая Княгиня, едва сдерживая рыдания, отвечала: «Государь Великий! На кого меня оставляешь? Кому детей приказываешь?» На это Государь отвечал: «Благословил я сына своего Иоанна Государством и Великим Княжением, а тебе написал в духовной грамоте, как писалось в прежних грамотах отцов наших и прародителей по достоянию, как прежним Великим Княгиням». Не способную сдержать рыдания супругу Государь крепко поцеловал и велел вывести из комнаты. Он спешил исполнить то, что считал теперь важнейшим.

Александр Нечволодов так рассказал о последних часах жизни Государя: «Он послал за владыкой Коломенским Вассианом и старцем Михаилом Сукиным; в это же время в его покое собрались митрополит, братья Андрей и Юрий, бояре, дьяки и дети боярские. Сюда же принесли из храмов чудотворный образ Владимирской Божией Матери и икону Святого Николая Гостунского. Государь приказал спросить своего духовника: «бывал ли он при том, когда душа разлучается от тела». Тот отвечал, что мало бывал. Тогда Великий Князь велел ему войти в комнату и стать против него рядом со стряпчим Феодором Кучецким, бывшим при кончине Великого Князя Иоанна Третьего; дьяку же крестовому Даниилу велел петь канон мученице Екатерине и канон на исход души, и приказал готовить себе отходную. Когда дьяк запел канон, Государь немного забылся и стал в бреду поминать Святую Екатерину, но затем быстро очнулся, приложился к её образу и мощам и, подозвав к себе боярина Михаила Семёновича Воронцова, поцеловался с ним и простил ему какую-то вину. После этого Государь приказал своему духовнику дать ему причастие, как раз тогда, когда он будет умирать, прибавив при этом: «Смотри же рассудительно, не пропусти времени». Сказав затем несколько слов брату Андрею по поводу приближающегося смертного часа, он подозвал к себе всех присутствующих и обратился к ним со словами: «Видите сами, что я изнемогаю и к концу приближаюсь, а желание моё давно было постричься, постригите меня».

Ещё не перестало биться сердце Государя, а между боярами уже произошла первая ссора. Брат Государя Андрей, Михаил Воронцов и Шигона попытались помешать исполнению последней воли Василия Иоанновича. Один из них, выражая мнение всех троих, стал убеждать присутствующих: «Князь Великий Владимир Киевский умер не в чернецах, однако сподобился праведного покоя. И иные Великие Князья не в чернецах преставились, а не с праведными ли обрели покой?»