Жизнь и приключения Мартина Чезлвита - стр. 88

Он мог бы прибавить, что ненавидит два рода людей: всех тех, кто оказывает ему помощь, и всех тех, кто больше преуспел в жизни, ибо и в том и в другом случае их превосходство было оскорблением для человека столь замечательных достоинств. Однако он этого не сказал, и с вышеприведенными заключительными словами мистер Слайм – слишком гордый, чтобы работать, попрошайничать, одолжаться или красть, допускавший, однако, чтобы за него работали, попрошайничали, одолжались и крали другие, слишком заносчивый, чтобы лизать руку, питавшую его в черный день, однако достаточно подлый, чтобы куснуть или рвануть исподтишка, – с этими весьма удачными заключительными словами мистер Слайм повалился головой на стол и заснул пьяным сном.

– Где вы найдете, – воскликнул мистер Тигг, догоняя молодых людей у порога и осторожно притворяя за собой дверь, – такую независимость духа, как у этого необыкновенного человека? Где вы найдете такого римлянина, как наш друг Чив? Где вы найдете такой чисто классический склад ума, такую простоту характера, достойную тоги? Где вы найдете человека с таким неистощимым красноречием? Я спрашиваю вас, господа, разве он не мог бы сидеть в древности на треножнике и прорицать без конца, лишь бы ему давали побольше джина с водой за общественный счет?

Мистер Пинч с обычной кротостью собирался было что-то возразить на последнее замечание Тигга, но, увидев, что его товарищ уже сошел с лестницы, двинулся за ним.

– Разве вы уже уходите, мистер Пинч? – спросил Тигг.

– Да, благодарю вас, – ответил Том. – Пожалуйста, не провожайте меня.

– А мне, знаете ли, хотелось бы сказать вам два слова наедине, мистер Пинч, – сказал Тигг, не отставая от него. – Одна минутка в кегельбане, проведенная в вашем обществе, весьма облегчила бы мне душу. Смею ли просить вас о таком одолжении?

– Да, разумеется, – ответил Том, – если вы этого желаете. – И он последовал за мистером Тиггом в названное им убежище; добравшись туда, сей джентльмен извлек из своей шляпы что-то похожее на остатки допотопного носового платка и вытер себе глаза.

– Сегодня вы видели меня, – сказал мистер Тигг, – в невыгодном свете.

– Не будем говорить об этом, – сказал Том, – прошу вас.

– Да, да, в невыгодном! – воскликнул мистер Тигг. – Я на этом настаиваю. Если бы вам довелось видеть меня перед моим полком на африканском побережье, во главе атакующего каре, с детьми, женщинами и полковой казной посередине, вы бы меня просто не узнали. Тогда вы почувствовали бы ко мне уважение, сэр.

У Тома Пинча были свои понятия о том, что такое доблесть, и потому эта картина не так его потрясла, как хотелось бы мистеру Тиггу.