Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости - стр. 63

Изучение потомков людей, переживших холокост, позволяет предположить, что переживания наших родителей могут оказаться записанными в нашей наследственности. Результаты исследований часто варьируют в зависимости от того, кого из родителей это коснулось, – полученные данные очень интересны, но пока могут считаться лишь предварительными. Например, в одном исследовании было показано, что у человека, мать которого пережила стресс холокоста, повышается активность гена, участвующего в усилении стрессовой сигнализации в головном мозге. Если же стресс холокоста пережил отец, то влияние оказывается противоположным. Странно, но в данном случае выходит, что негативный опыт отца может играть защитную роль, по крайней мере там, где речь идет о посттравматическом стрессовом расстройстве, связанном с холокостом. Реальные проявления наследования ПТСР, связанного с холокостом, подтверждают это воззрение: дети, рожденные матерями, травмированными опытом пребывания в нацистских лагерях смерти, очень остро реагируют на стресс и обладают высоким риском развития такого же расстройства. Это, однако, неверно в отношении детей, чьи отцы прошли те же лагеря, как, например, в моем случае.

Тем не менее депрессия, от которой в равной степени страдали и я, и мой отец, относится уже к совершенно иной истории. Несмотря на то что до сих пор не было исследований с участием людей, опыты на мышах показывают, что детеныши женского пола, рожденные от самцов, переживших тяжелый, не поддающийся их контролю стресс в раннем детстве, проявляют характерное для депрессии поведение. Так происходит, несмотря на то что матери этих детенышей не страдают стрессом, а отцы не участвуют в уходе за потомством. Очень интересно, что детеныши мужского пола, рожденные от травмированных отцов, не страдают депрессией, однако их собственные детеныши проявляют такую же предрасположенность к депрессии, как их тетки. В этом же исследовании было показано изменение в метилировании, которое является одним из механизмов, обнаруженных в сперматозоидах этих мышей, в находящихся там генах, влияющих на психическое здоровье и реакцию на стресс. Эти изменения сохраняются в течение двух поколений, а затем все возвращается к исходному состоянию.

Изменения в сперматозоидах и яйцеклетках – это не единственный эпигенетический способ воздействия на развитие. Стресс и травма могут сильно повлиять на то, как родители взаимодействуют с детьми. Это, в свою очередь, может изменить экспрессию генов у ребенка в ту фазу жизни, когда развивающийся мозг ищет сигналы, оповещающие о том, с каким окружением ребенок имеет дело. Это влияет на процесс роста и развития – как психического, так и физического, и именно поэтому дети, подвергающиеся жестокому обращению в раннем детстве, отстают от сверстников в росте и весе. В особенности эпигенетические сигналы поражают системы реакции на стресс, а эти системы очень важны в определении риска возникновения наркотической зависимости, так как употребление наркотических веществ часто является попыткой справиться со стрессом.