Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости - стр. 30

Вскоре я поняла, что вопрос о том, что значит в этом деле больше – тело или психика, является главным вопросом, ответ на который жизненно важен для понимания сути зависимости.

Вы не можете проснуться однажды утром, потянуться и решить стать зависимым наркоманом. Это дело занимает не меньше трех месяцев ежедневных, не реже двух раз в сутки, инъекций, для того, чтобы к ним привыкнуть…

Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что по-настоящему зависимыми можно стать не раньше, чем через год после начала употребления наркотиков.

ВИЛЬЯМ БАРРОУ, «НАРКОМАН»

После того как мать ушла, меня отвели наверх в частную палату. Мне выдали тонкий хлопчатобумажный халат и пару зеленых пластиковых шлепанцев, на мысках которых красовались улыбающиеся мордашки. В первый день детоксикации меня непрерывно рвало. Для того чтобы облегчить симптоматику, мне назначили лекарство под названием клонидин. Клонидин является бета-блокатором, который назначают гипертоникам для снижения артериального давления[1]. Клонидин не снижает тревожность и не вызывает эйфории, но уменьшает активность вызывающих стресс систем, которые возбуждаются во время абстиненции. Лекарство немного мне помогло, может быть, за счет чувства усталости и отупения, однако заснуть в первую ночь я так и не смогла.

Надо сказать, что в первую ночь мне не удалось даже просто отдохнуть, я все время ворочалась и вскакивала, при этом меня почти непрерывно рвало. У меня страшно болели ноги, и я изо всех сил колотила ими о кровать, чтобы вышибить из икр боль. Наверное, поэтому героиновую абстиненцию называют на жаргоне «пинком». Когда я бегала в туалет, то мне было невыносимо видеть мои гигантски расширенные зрачки в зеркале над раковиной. Эта зияющая пропасть напоминала мне о том, что теперь мои глаза были в состоянии, противоположном состоянию героинового кайфа, когда зрачки сужаются в крошечную точку. Все звуки казались оглушительно громкими, прикосновения болезненными, свет нестерпимо ярким – все вокруг причиняло дискомфорт. То же самое касалось и температуры – мне было то холодно, то жарко.

За время детоксикации я поочередно пребывала в трех состояниях: депрессия, эйфория и скука. Эти состояния сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. В какой-то момент я была в маниакальной эйфории, ощущая свое величие: все скоро пройдет, и я ступлю на путь заслуженной славы, богатства и величия! В следующий момент я была уже раздавлена физическим дискомфортом и впадала в отчаяние, вспомнив о судебном преследовании: мне светит как минимум пятнадцать лет, без права на помилование и без надежд на лучшую жизнь. Потом я начинала занимать себя каким-нибудь замечательным проектом, который отвлек бы меня от невыносимой скуки происходящего, хотя я и не совсем понимала, что это за проект, не говоря о том, что у меня не было ни энергии, ни желания чем-либо заниматься.