Жизнь – что простокваша - стр. 4
Как укорачивается цепь от выемки звена, так от физических и нравственных унижений вымирали колонии с остававшимися в них людьми, и начался массовый исход немцев в Канаду, Америку, Бразилию. Кто знает, сохранились бы они в России, если бы в 1797 г. по указу императора Павла вновь не была учреждена «Саратовская Контора опекунства иностранных».
Новое столетие открыло новые возможности рассчитаться с долгами и вернуть Короне деньги, потраченные на переселение. Мариенталь превратилось в уездный центр – зажиточное и красивое село.
16 июля 1868 года в семье Иоаннеса и Барбары Шнайдер (урождённой Шёнбергер) родился сын. Имя, которое ему дали, было привычно для немецкого и для русского слуха – Пётр, Пётр Иванович.
Неподалёку жила семья Обгольц. Двадцать пятого января 1870 года у них родилась девочка, которую назвали в честь императрицы Екатериной.
Учиться в уважаемом роду Шнайдеров любили, закончил школу и Пётр. Образование девочек сводилось к подготовке к замужней жизни – Катя исключением не была.
На молодёжных посиделках, характерной особенности тех лет, пели и играли в нехитрые деревенские игры. В играх на таких посиделках Пётр всё чаще выбирал Катю, добровольно подставлял под безжалостные удары ремня руку, терпел боль, но девушку, что держал на коленях, другому игроку не отдавал. Любовь молодых была очевидной, и в 1890 году их поженили в возрасте двадцати и двадцати двух лет. На родительский пай построили они дом, что казался дворцом. Счастливые любовью и достатком, Пётр и Катя устраивались на века.
Романтичная немногословная Катрин оказалась покладистой, доброй и трудолюбивой. Хваткий, деятельный Пётр был ей под стать – надеялись, что и себе, и потомкам построят красивую и в достатке жизнь. У Кати и Петра росла голубиная семья – сыновья чередовались с дочерьми: Пётр и Марта, Алоизиус и Клара, Адольф (мой отец) и Роза.
Счастье семьи было прервано сплошной коллективизацией страны.
В 1929 году мой дед по отцу, Шнайдер Пётр Иванович, не пожелавший добровольно отдать в колхоз нажитое, разделил участь всех несговорчивых единоличников – раскулачивание. Изъяли не только скот, зерно, сельхозинвентарь, но и всю неказистую одежду из овечьей шерсти: чулки, носки, варежки, юбки, кофты, шали, свитера.
Из детей с родителями оставались Адольф и Роза, остальные жили своими уже семьями. Восемнадцатилетний Адольф, неизменный победитель на всевозможных математических олимпиадах, учился в Саратове на бухгалтера, четырнадцатилетняя Роза – на учительницу в Энгельсе. Приехала поздней осенью за валенками к родителям – их нет, окна дома забиты. Плача, металась она по селу, не зная, что делать и как быть. Ноги мёрзли. Кто-то подсказал: