Живым не дамся смерти - стр. 6

– Уж и не буду уточнять каким образом мне удалось забраться в эту прихожую в потусторонний мир, где привратники мира мёртвых, патологоанатомы, ставят окончательный диагноз жизни человека, поступившего сюда, и на основании чего ими готовится сопроводительная записка, от которой будут отталкиваться в своей судебной оценке лица, ответственные за приём в мир мёртвых новых пилигримов. И вот здесь-то я и встретил её. – Константин неожиданно для Илья сделал вот такое значительное фиксирование факта, без всякого логического перехода к этой информации. И Илья, застигнутый врасплох, вынужден был рефлекторно реагировать, задав вопрос. – Кого её?

Константин задумчиво покрутил в руках обол, выглянул из этой задумчивости и ответил. – Её, Психею. – Что было, не то чтобы мало, а сказанное Константином вообще ничего не объясняло для Ильи. И он наметился было задаться новыми вопросами по следам открывшихся только сейчас перед ним фактами об этой Психеи, но Константин не дал ему возможности спросить, продолжив свой рассказ.

– Я её обнаружил не в секционном шкафу, где хранятся готовящиеся к длинной переправе пилигримы, а она находилась на центральном столе прозекторской. Видимо, по этой причине я её сразу и не обнаружил, войдя в это помещение, – да и прикрыта она была, – где было не просто темно, а как-то по-особому сумрачно при этом аварийном, синеватом освещении ночников. Плюс относительно поверхности низкая температура усиливала эффект напряжённости, вызывая во мне лихорадочное состояние со своим разбегом мурашек. А всё это вместе навевало не самые простые мысли, сковывая меня по большому счёту в одном состоянии нервного возбуждения. Вот я и держался одной стратегии при перемещении по помещению прозекторской – держаться в тени самого себя, как бы это ненормально и без понятия, чтобы это значило, не выглядело, не делая никаких отступлений, ни шаг влево, ни шаг вправо, концентрируясь только на одном – на секционном шкафу, где хранились капсулы с пилигримами.

И к вот этому шкафу и были направлены все мои целеустремления. И я, держась этого направления движения, чтобы также не сбиться на своём пути к нему, по сторонам не отвлекался, с большой осторожностью следуя по помещению прозекторской. И вот когда я практически достиг своей цели – секционного шкафа, смотрящего на меня несколько грубо (что ты здесь забыл, и тебе не рано ли интересоваться событиями своего будущего дня или вечера) и высокомерно с высоты своего тайного предназначения, где я остановился в нерешительности, чтобы ответить на последние для себя вопросы о причине своего здесь нахождения, – для чего я здесь и что я здесь ищу? – как вдруг, – а здесь любое действие звучит, как вдруг, – до меня из-за моей спины доносится какой-то шум, неясного для меня определения. Что меня не только одёргивает от всего мной сейчас задуманного, а я вгоняюсь в ступор с невозможностью пошевелиться от сковавшего меня, не буду скрывать, испуга.