Живые и мертвые - стр. 47
– Представьте себе, мы приобрели этот бесценный опыт еще несколько лет назад, – ответила Пия резко. – Было бы очень мило с вашей стороны, если бы следующие десять километров вы просто помолчали.
Прежде чем Нефф успел еще что-то сказать, зазвонил телефон, и Боденштайн нажал клавишу динамика, но потом, увидев имя звонившего на дисплее, перевел разговор на свой мобильник. Сначала он молча слушал, затем, соглашаясь, что-то бормотал и закончил разговор, не попрощавшись с собеседником.
– Энгель? – догадалась Пия.
– Угу.
– И как?
– Изрядно.
– Из-за чего?
– Министерство.
– Пресса поработала?
– Разумеется.
За семь лет совместной работы Пия и Боденштайн стали напоминать старую супружескую пару и порой понимали друг друга даже при разговоре телеграфным стилем, как это бывает у людей, которые проводят вместе много времени.
– Этот рудиментарный способ коммуникации, как я понимаю, не предполагает моего участия, – предположил Нефф с заднего сиденья.
– Отнюдь, – возразил Боденштайн, удивившись такому предположению. – Фрау Энгель позвонила сообщить, что население взволновано после паники, которую подняла пресса, и Министерство внутренних дел этим весьма озабочено. Это означает, что на нас давят сверху. Вас устраивает такой перевод?
– Гм, – пробормотал Нефф.
Взгляд Пии упал на часы, встроенные в приборную доску. Сейчас Кристоф уже должен ехать в аэропорт, и она его больше не увидит. В течение трех бесконечно долгих недель.
– На улице и в самом деле достаточно пусто, – заметил в этот момент Боденштайн. – Обычно в пятницу в это время здесь стоишь в приличной пробке.
– Ты прав, – подтвердила Пия. – Ты считаешь, что это связано с?..
– Боюсь, что да, – кивнул Боденштайн.
– Это ужасно, как вы оба жестоко расправляетесь с синтаксисом нашего прекрасного языка, – недовольно проворчал Андреас Нефф.
– В самом деле? – удивилась Пия.
– Супер! – усмехнулся Боденштайн.
И потом оба рассмеялись, хотя для этого не было никаких причин.
* * *
Коллеги, которые в Оберурзеле и Нидерхёхстштадте напрасно искали свидетелей и пытались выудить какую-нибудь информацию у соседей и знакомых жертв, были разочарованы. Целыми днями они ходили от одного дома к другому и получали лишь отрицательные ответы, сопровождающиеся выражением сожаления и пожиманием плечами. По «горячей линии» тоже не поступило ни одного вразумительного сигнала.
Профессор Рудольф никогда не слышал имени Ингеборг Роледер, и наоборот – Ренате Роледер было совершенно незнакомо имя Маргарет Рудольф. Единственная довольно неопределенная параллель, которая, похоже, существовала применительно к ним, заключалась в том, что они были женщинами, и каждая из них имела дочь.