Живые и мертвые - стр. 22
Визиты к родственникам жертвы убийства всегда были неприятным делом, и Боденштайн за двадцать пять лет работы в К‑11 встречался с разного рода реакциями. Большинство близких родственников в конце концов примирялись с ситуацией и возвращались к относительно нормальной жизни, но первые дни всегда были шоком, хаосом, катастрофой. Нередко он и его коллеги являлись громоотводом в этой исключительной эмоциональной ситуации, и Боденштайн уже давно надел на себя толстый панцирь.
– Еще слишком рано оповещать об этом общественность, – возразил он спокойно. – У нас недостаточно фактов, чтобы просить население о содействии. А информация с точки зрения чистой сенсации вряд ли в ваших интересах.
Рената Роледер пожала плечами и посмотрела на свой смартфон, который каждые две секунды издавал мелодичный звук.
– Верно, – прошептала она. – Я не могу даже пойти в магазин! Люди проявляют внимание, но я… я просто не могу вынести эти соболезнования.
Боденштайн обвел взглядом кухню и понял, что Ингеборг Роледер содержала дом в порядке, в то время как дочь занималась магазином. Спустя двадцать четыре часа уже ощущалось ее отсутствие. На столе были остатки завтрака, полная тарелка крошек, открытая баночка с мармеладом, из которой торчала ложка, размякшие пакетики с чаем на блюдце. В раковине громоздилась грязная посуда и кастрюля с остатками пригоревшей еды.
– Мы также очень сожалеем, что вынуждены беспокоить вас в это печальное для вас время, – сказала Пия. – Нам необходимо больше узнать о вашей матери и ее окружении. Откуда она родом? С какого времени жила здесь, в Эшборне?..
– В Нидерхёхстштадте, – поправила Пию Рената Роледер, потом высморкалась и посмотрела на экран мобильного телефона.
– …в Нидерхёхстштадте? Были ли у нее враги или какие-нибудь семейные проблемы? Не изменилась ли она в последнее время? Не была ли она напряжена или, может быть, ей угрожали?
– Ведь вы не думаете серьезно, что кто-то намеренно застрелил мою мать! – Эта фраза прозвучала почти враждебно. – Я же вам уже сказала: у нее не было врагов! Нет ни одного человека, который бы ее не любил. Она приехала сюда в начале шестидесятых годов из Зоссенхайма, открыла вместе с моим отцом цветочный магазин и садовое хозяйство и с тех пор жила здесь. Мирно и счастливо – более пятидесяти лет!
Она взяла телефон, который стрекотал и вспыхивал световым сигналом каждую минуту, и протянула его Пии.
– Вот! Каждый, буквально каждый хочет выразить мне соболезнование, даже бургомистр! – Ее глаза наполнились слезами. – Вы думаете, это было бы возможно, если бы мою мать не любили?