Живой Дагестан - стр. 4

Книга предполагает некоторый порядок. Главы выстраиваются в части, каждая из которых посвящена отдельной теме. Беда лишь в том, что Дагестан противится любому порядку. Присущий ему дух анархии рушил на корню все мои хитрые замыслы. Как ни пытался я изобретать сквозную систему, самое важное всегда ускользало, оставалось за скобками. И в самом деле, что может объединить пеструю Махачкалу и ногайскую степь, преферанс и лезгинку? А ведь убери любой из этих элементов, и общая мозаика рассыплется. Наконец я сдался и решил первую часть книги посвятить как раз таким непослушным рассказам, каждый из которых – сам себе хозяин и не горит желанием встраиваться в общий ряд. В этом они похожи на дагестанцев. А значит, получать первое представление о республике лучше через них. Я бы хотел, чтобы вы начали знакомиться с Дагестаном так, как я много лет назад, – со смесью робости и любопытства, когда ничего толком не понимаешь и жутко не хватает опыта, но все интересно и хочется, несмотря ни на что, сделать первый шаг. Потом будет, конечно, проще, но яркость первых впечатлений не поблекнет никогда. Так начинается большое путешествие. Так начинается первая любовь.

– Ну что ты заладил – Дарвин, Дарвин… Современная наука давно от его теории отказалась. Да и сам он был верующим человеком и придумал ее так, на досуге. Теперь всем разумным людям ясно, что не человек произошел от обезьяны, а обезьяна – от человека. И свинья тоже.

Мы сидим за длинным столом, уставленным тарелками с пирогами, и ведем неспешный разговор. Так, должно быть, трапезничали древние греки – среди вьющихся виноградных лоз и без женщин (прислуживающие рабыни не в счет). Даже темы наверняка были схожие – те тоже могли часами обсуждать, холоднее ли мясо, на которое дует ветер, и если да, то почему. Так, шаг за шагом, за сотни лет неприметно зародилась наука. Описав полный круг, мы вернулись к истокам. Жужжат насекомые, веет слабый ветерок, и нет науки, лишь ее далекое предчувствие.

Религия здесь – такая же молодая, как философия. А неофиты всегда рвутся в бой за веру и норовят обращать заблудшие души. Вместо ответа я встаю из-за стола и иду к умывальнику. Вода чистая и звонкая – она течет в дом прямо из горного родника.

Уже несколько дней я гощу в большом дагестанском селении. Я приехал на сезон свадеб – конец августа. Братья, когда-то выросшие в этом доме, вновь съехались сюда на праздники со своими детьми, и странно мне было видеть московскую знакомую, облаченную в платочек и избегающую всякого общения. Нравы в этом ауле строгие – из мужчин с девушкой имеют право общаться только родственники или ее жених, да и тот изредка.