Живой Дагестан - стр. 22
Горские евреи часто отождествляют себя с татами – кавказскими персами. Определенная логика в этом есть, ведь изначально словом «тат» тюрки называли оседлое нетюркское население, порой причисляя к ним даже армян. Евреи пришли на Кавказ из Ирана и говорили на диалекте джуури, сформированном так же, как идиш или ладино, – соединением иврита с персидским наречием. От языка кавказских персов он отличался мало, а в советское время правильный пятый пункт избавлял евреев от множества проблем, так что многие из них записывались татами. А вот кавказские персы из-за этого почти все стали азербайджанцами – легко ли мусульманину, которого все принимают за еврея?
К Дербенту в полной мере относятся слова Игоря Губермана: «Евреев очень мало на планете, но каждого еврея очень много». Они здесь делают вино и пекут хлеб, устраивают музейные выставки и торгуют. Самая востребованная парикмахерская по субботам закрыта. А в остальные дни здесь с немыслимой скоростью щелкают ножницами два человека в кипах и талит катанах, к которым приходит стричься вся округа.
В городе их осталось около двух тысяч. В девяностые годы спустившиеся с гор банды почти выжили евреев из Дербента. Они не были антисемитами, просто грабили тех, кто при деньгах. Евреи паковали чемоданы и уезжали с обжитых мест – в Москву, в Нью-Йорк, на Землю обетованную. Дербентцы стараются забыть о лихой эпохе. Новая синагога просторна, в ней детский сад и музей. Но еврейская молодежь по-прежнему покидает родной город. Одни говорят, что пришли последние времена и Бог собирает свой народ. Другие не хотят, подобно родителям, всю жизнь сидеть в крошечном магазинчике на краю страны.
Где бы ни жили евреи, они обрастают легендами. Дербент не стал исключением. Здесь рассказывают повесть о волшебном кранике.
Надумал как-то дагестанец приобрести в городе дом. По счастью, друг-еврей эмигрировал и продавал все, что не помещалось в чемоданы. Но, невзирая на обстоятельства, цену он заломил немалую. Удивился покупатель. Тогда еврей отвел его в подвал. Там в таинственном полумраке нависала труба. Из нее торчал ловко врезанный крохотный краник. Повернул его хозяин дома, и хлынул оттуда первосортный дербентский коньяк. Обрадовался дагестанец, заплатил сполна. На прощание хозяин предупредил: «Главное – не цеди много. Пей умеренно». С тех пор жил горец припеваючи. Но, как это всегда случается в сказках, нарушил он запрет. Стал торговать коньяком, выносить его из подвала канистрами. Почувствовали коньячные ифриты, что поток огненной жидкости оскудевает. А они и сами были не прочь на ней подзаработать. Сказывают, что стояла у них в отдалении цистерна с неучтенным коньяком, куда и вела заветная труба. Когда-то она была на территории завода, но однажды руководство предупредили, что завтра грядет особо суровая комиссия. Думали они, гадали, а потом нагнали рабочих, те за одну волшебную ночь разобрали часть заводской стены и вновь ее построили так, что заветная емкость оказалась снаружи. А теперь честно украденный продукт уходил у них буквально из-под ног! Прогневались ифриты и перекрыли трубу. Так и остался жадный горец ни с чем. Правда это или нет, не знаю, но доподлинно известно, что порой под блеклым современным домом счастливый владелец обнаруживал древние подвалы или сводчатую старинную баню с глиняными трубами в могучей стене.