Живописный труп - стр. 3
– Платон Степанович, сразу видно, что вы не общаетесь с молодежью. Молодые все сейчас выглядят старше своих лет. Да и точно ли мы говорим про одного и того же человека? У моей Жанны тонкие запястья, густое черное каре с челкой и трагедия во взгляде. Внешность во вкусе декаданса.
Смородина отметил, что Ягужинская, верховное божество всех московских сплетниц, человек внимательный и добрый. От другой директрисы он услышал бы, что Жанна редкостный урод.
– В точности так. Поэтическая внешность.
– Она в Москве почти никого не знает, не знает, как ее ищут, эту работу. Правда…
Тут Ягужинская замялась.
– Что?
– Только перед вами мне позвонила ее мама. Ой, у нее такая история жизни – в кино такое снимешь, не поверят. Там тайны и преступления. В семнадцать лет…
Раиса вздохнула. Вечно у этих законоведов не хватает времени для самого главного. Она ценила связь со Смородиной, но ее расстраивало, что он никогда не рассказывал ей секретов своих доверителей. А ведь наверняка он знал много интересного.
– Один из ее вопросов так и засел у меня в голове: «А вы не заметили у моей дочери каких-то отклонений в психическом развитии?» Я предложила показать ее врачу, но у Эльвиры началась истерика. Я подумала, что я в этом не специалист. А вы самый здравомыслящий человек на свете.
Вечером после работы Смородину ждал сюрприз – его преследовали навязчивые мысли о чем-то связанном с его утренней гостьей. Раздражала неестественность ее поведения, одновременно было жаль, что он не дал ей высказаться. Он задумчиво ходил взад-вперед по гостиной, держа чашку чая, грыз шоколадные конфеты из набора, который принесла очередная благодарная клиентка, и разговаривал сам с собой. Корги Виктория Олеговна лежала у стены и неотступно следила за его перемещениями, ожидая, что ее позовут, чтобы почесать, или хотя бы дадут хрустик. Перед глазами адвоката стояли глаза раненой львицы.
– Что же это, черт возьми, такое. Я не могу удочерять каждую девушку, которой трудно найти себя в жизни.
У него было это противное чувство, как будто он что-то забыл. Подсознание требовало обратить на что-то внимание, но он не понимал, на что именно. Его любимая жена Алена, она же муза, спарринг-партнер по жизни и лучший друг, была в командировке. Перед тем как лечь спать, он позвонил ей.
– Я сегодня почувствовал себя старым.
– Из-за девушки с черным каре? Помнишь, когда мы познакомились, ты расстраивался, что в аспирантуре тебя считают слишком молодым?
Платон Степанович улыбнулся. Это Алена вырастила в нем рядом с его философской частью еще одну – внутреннего бизнесмена. До встречи с ней он расстраивался от каждой неудачи. Анализировал, рассматривал контекст. А она сказала: «Тысяча отказов, одна продажа – это очень хороший результат». И через несколько лет он переключался на эту мысль автоматически. Когда один из клиентов предложил ему войти в его сверхприбыльное предприятие, Алена, изучив предложение, сказала, что предпочитает быть бедной женой, нежели богатой вдовой. И, как обычно, оказалась права, поскольку, войди он в то предприятие, неизвестно еще, смог бы остаться в живых или нет.