Живописный труп - стр. 17
– Никого, вам показалось, – ответила Эльвира.
– Мне никогда не кажется. Ты не можешь приглашать гостей без разрешения.
– Но дядюшка, я не приглашаю. А! Я поняла, о чем вы. Это мы обсудили с Жанной девочек из музея. Вы же сами хотели, чтобы она больше общалась, социализировалась.
– А что, они сами доехать не могут?
– Мне хотелось сделать им приятное. Это очень непростые дамы, одна из них жена замминистра.
Книжный клуб
О принадлежности Раисы Ягужинской к богеме догадался бы даже пастух. Стоило ей в малиновом берете с торчащими из-под него кучеряшками появиться где-то, осветить пространство своей улыбкой, как из женских сердец поднималась волна, которая совершенно расслабляла все мышцы гортани. Людям тут же хотелось рассказать ей «интересненькое». И они находили в лице этой жизнелюбивой женщины благодарного слушателя. Человек она была уважаемый, заслуженный работник культуры, поэтому ей трудно было выслушивать поучения похожего на филина адвоката.
– Культура помогает человеку немножечко тормозить, не реализовывать сразу свои животные импульсы. Понимаете, воспитывает этот навык торможения. Хочет человек, скажем, поесть чеснок на вернисаже, но терпит. Со сплетнями то же самое.
Вот этот близорукий адвокат с ягодной фамилией все время говорит о своей жене. Но Антон Иванович Козявкин тоже все время говорил о своей жене. А позже выяснилось, что все это время у него были романы! И как люди узнали бы об этом, если бы не передавали друг другу истинную информацию?
– Но я не сплетничаю, вам, Платон Степанович, померещилось. Ваше предположение, что вместо обсуждения книг мы годами моем кости ближним, ошибочно.
Если бы Смородина знал, что уже давно, на заре своего директорства, она приняла боевое крещение в кабинете одного высокопоставленного лица. И помогла ей в этом именно не культура, а конкретное знание греческой мифологии.
Однажды в салоне красоты Раиса Федоровна разговорилась с дамой и пригласила ее на вернисаж. Та пришла с подружками. Одна из них взапой рассказывала про своих любовников. Она описывала их то группами, то каждого в отдельности, уместно обобщая, то есть проявляя недюжинные навыки анализа. Какой искусствовед в ней пропадал! Через неделю Раиса Федоровна была на совещании у высокого начальства. Решив все вопросы, начальство прицепилось к одной из запланированных выставок, потому что ему надо было к чему-то прицепиться.
– О, фаворитки – это моя тема. Здесь я могу быть экспертом лучше всех ваших историков.
И распорядитель бюджета начал рассказывать, как женщины капитулируют перед его красноречием. Со скуки Ягужинская начала разглядывать его очки, красную лысину, ежик седых волос вокруг. И тут ее взгляд упал на фотографию на столе – это была та самая исследовательница с вернисажа. Описывая эстетическую категорию «стойкости», она определила своего мужа как ее ходячий антоним. Называла его лохом, досадовала на «русскую простоватость». Заметив изумление директрисы, высокий начальник похвастался, что это его жена Жизель. Она поэт, живет высокими смыслами, а без него пропала бы, потому что она малышка-девочка, которой не нужны деньги. Только с ним она раскрыла для себя волшебный мир чувственных удовольствий! От выпученных глаз Раисы Федоровны чиновник только распалялся.