Живописец теней - стр. 41
Ну нет. Не может быть. Уж кого-кого, а Виктора в вопросах изобразительного искусства обмануть было практически невозможно – по той простой причине, что оценка подлинности и была его главной специальностью. Он был непререкаемым авторитетом в этой области. Если музейных работников начинали грызть сомнения, они обращались именно к Виктору, и так продолжалось десятилетиями. Он был не просто известен, он был легендой.
И даже если это подделки, думал Иоаким, они настолько совершенны, что само понятие «подделка» теряет смысл. Если подделку невозможно отличить от оригинала, тогда, может быть, удалось бы обмануть и Виктора. И тогда это не подделка.
Единственное, что его смущало: почему отец продал два неизвестных полотна Кройера, этого самого знаменитого датского живописца, какому-то провинциальному адвокату, едва разбирающемуся в живописи? Почему, если ему удалось купить их задешево, он не оставил эти работы себе? Две совершенно неизвестные работы, какими бы маленькими они не были, – сенсация в истории живописи, это понимал даже Иоаким.
Церемония предания тела усопшего земле приближалась к концу. Органист с чувством доиграл двухсотый псалом «В этот чудесный летний день», и пастор подал знак всем встать. Пришло время прощания.
А может быть, отец испытал припадок sancta simplicitas, святой простоты? – подумал Иоаким, подходя к гробу рука об руку со своей красивой скорбящей сестрой. Что еще могло подвигнуть отца перед смертью уничтожить бесценные полотна? Приступ гнева, вызванный причинами, которых они никогда не узнают?
Странно, подумал он. Когда дети покидают родителей, они уверены, что оставляют позади некий статический мир, своего рода коагулированное время, в котором продолжают жить родители, завернутые, словно в кокон, в бессобытийное настоящее, ничем не отличающееся от прошлого. И когда мы возвращаемся, скажем, на Рождество, эти догадки только подтверждаются: тот же семисвечник, мебель стоит так же, как и годы назад… детская комната, словно выставочный экспонат ушедших времен, знакомые запахи, знакомые традиционные шутки, старомодный синтаксис… и мы приходим к заключению, что с последнего раза ничего не изменилось.
На самом деле измениться могло очень многое.
Скажем, Виктор уничтожил картины в припадке ревности или чтобы произвести на кого-то впечатление? Такая модель поведения была Иоакиму знакома: он как-то шарахнул об пол винный бокал оррефорского стекла за 675 крон, чтобы доказать свою пламенную любовь к Сесилии Хаммар….
Гроб, стоящий перед ним, напомнил, что на все эти вопросы он вряд ли когда-нибудь получит ответы. Смерть – идеальный похититель информации, она совершает бессмысленный взлом и исчезает со своей поживой… искать не стоит труда. Смерть вне времени и пространства.