Живое и мертвое - стр. 27
Санти потупился.
– И ладно бы один раз дурил, – продолжал фонтанировать праведным гневом отец. – Но это уже третий! Третий на твоей совести! Ты представляешь, сколько усилий мне требуется, чтобы замять это дело? Чтобы никто не вывел закономерности…
– Этого больше не повторится, – перебил Санти.
– А больше и не надо. Потому что на этот раз твоя схема по устранению конкурента не сработала. Сердце екнуло. Санти похолодел. Не может быть, неужто Митрик раскололся? Отец тем временем остановился и медленно раскуривал новую сигару.
– Там был один лишний человек, – пробормотал Санти. – Но это не проблема и я…
– Пустошь забери твоего человека! – взорвался советник. – При чем здесь свидетель? Этот твой Винни Лупо жив!
– Как? – потерялся Санти. – В него же стреляли. Он же был обречен. Его должны были…
– Не попали. – Советник выпустил струйку дыма.
– Значит, он вернулся в Витано? – Санти нервно закусил губу.
– Если б он вернулся в Витано, – фыркнул отец, – у нас бы не было проблемы. Ты бы проспорил и перестал думать об этой девке, потому что она в твою сторону больше не посмотрела бы ни разу. Это не проблема. Проблема в том, что он не вернулся. Он ушел.
– Куда? – не понял сын.
– В Пустошь.
– Значит, считай, что он умер. – У Санти отлегло от сердца, и он заулыбался. – Если ушел в Пустошь, считай, труп.
Отец зыркнул злым остервенелым взглядом. Причины такого взгляда Санти не понял. Все же хорошо. Он еще продолжал улыбаться по инерции.
Что-то метнулось на краю видимости. Звонко шлепнуло. Щеку обожгло болью. Он не сразу сообразил, что советник отвесил ему пощечину. Отец не поднимал на него руку никогда. Даже в детстве. И когда мать требовала для сына физического наказания, отец становился на дыбы.
Санти потер щеку. Лицо горело, будто ошпаренное. И не только лицо. С удивлением сын советника понял, что пощечина оказалась не столь болезненна, сколь обидна.
– Сопляк безмозглый, – процедил сквозь зубы отец. – Я думал, что разговариваю с мыслящим человеком, а ты же не соображаешь ничего. Пошел вон отсюда!
Плохо соображая, Санти поднялся из-за стола и на ватных, негнущихся ногах побрел к дверям. Так паршиво, как сейчас, он не чувствовал себя никогда. Ему казалось, что он может все, потому что его папа… Сейчас ему показали, что он не может ничего. Он никто. Чья-то рука одним движением подхватила его с трона вседозволенности и швырнула на помойку в пучину злости, обиды и осознания собственной никчемности и бессилия.
– Сопляк безмозглый, – зло повторил советник себе под нос, когда дверь за сыном захлопнулась.