Живи - стр. 4
Мама – это модель нашего, девочек, будущего. Мы смотрим на маму, и что-то нам в ней не нравится, но, как правило, именно этими качествами мы сами обладаем спустя десятилетия. Даже против собственной воли. Если мама контролирует каждый наш шаг, то, как бы нас ранее это не раздражало, и мы во взрослой жизни ищем, кого бы подвергнуть своему безоговорочному контролю. Если мама и знать не хочет о личных границах дочери, то и девочка, которая так мечтает выстроить свои собственные границы, лишь немного повзрослев, начнёт безжалостно нарушать чужие, при этом продолжая страдать от того, что сама является не защищённой от окружающих.
Когда мама заботится о том, чтобы её дочь имела свое психологическое пространство, не посягает на неё, как на свою собственность, не травмирует её нежное естество упрёками сходства с отцом (в чем вообще крайне глупо обвинять детей, которые своих родителей не выбирали), дочь вырастает уверенной в себе женщиной, которая умело дистанцируется от всего, что приносит ей дискомфорт в жизни, а так же не распространяет сферу своего единовластия на родных и близких.
Увы, мне не повезло. Знаю, что и многим другим тоже.
Собственное мнение, зарождающееся порой в моей голове, не приветствовалось. Мама всегда знала лучше меня. Так надёжнее, так правильнее, и (моё «любимое») – так Практичнее.
Жили мы не богато. Я бы даже сказала – бедно. Ещё раз повторюсь, что я благодарна маме за все, что она делала тогда для нашего с ней выживания. Но я была ребёнком… Когда мне было 8-9 лет, моя бабушка переехала в Москву. Она иногда высылала нам с мамой посылки. Там было все: продукты, чай, кофе, одежда, канцелярия для школы. Иногда мама продавала вещи, которые были предназначены мне. В мои двенадцать лет бабушка прислала модные тогда ботфорды: высокие со множеством петелек для шнуровки на высокой подошве. Я мечтала о таких и тут же влюбилась в них. Я сходила один раз в них в школу, но на следующий день я их уже не надела. Предположу сейчас, что мама не разрешила, объясняя непрактичностью или непогодой. Когда я вернулась из школы, ботинок дома не было. Мама их продала… Это был удар. Я не могла ни понять, ни принять. Да и сейчас не могу. Да, признаю, финансовое положение было крайне тяжёлым. Но даже сейчас, имея двоих детей и периодически оказываясь в сложной жизненной ситуации, я не понимаю, как можно было так поступить.
Такое ощущение, что мое детство словно соткано из подобных негативных воспоминаний.
Следом за ботинками, немного позже, так же была продана присланная бабушкой мне кожаная юбка. А в мои пятнадцать лет, когда мы с мамой жили уже гораздо лучше, ведь она вышла замуж, я просила у мамы первые туфли на каблуке. Хоть немного. Как у девочек. Мама купила мне плоские кожаные туфли в «бабушкином» стиле с её неизменным: «Так практичнее». А когда я уже могла сама позволить себе каблуки, я осознанно от них отказывалась, потому что мой рост достиг почти ста восьми десяти сантиметров (стоит ли говорить, что я долго комплексовала по этому поводу?).