Живи! - стр. 11
– Да, госпожа, – медленно произнёс я. Ничего мне не было понятно. – Вы имеете в виду, что вы спите здесь, и я вместе с вами?
Хозяйка посмотрела на меня и, устало вздохнув, сказала:
– Иди помойся. От тебя воняет. Купальня – там.
Я совершенно её не понимал.
– Я могу пользоваться купальней ваших гостей?
– Да, чёрт возьми! И немедленно! – закричала она. – Сейчас!
Меня как подбросило.
– Потом в мою спальню – и поживее, я спать хочу! – крикнула она мне вслед.
Я торопился, как мог. Даже взял один из лосьонов, которые стояли рядком на полочке над бассейном. Так быстрее и, быть может, госпожу не покоробит, что рей-на пахнет, как человек. Некоторых это даже заводит. Может, и её? Поэтому приказала мыться здесь?
Она ждала меня в постели, завёрнутая в одеяло, как в кокон. Чёрные рожки поблёскивали в свете единственной свечи.
– Госпожа, прошу прощения, что задержался.
– Почему ты не оделся?
Я обомлел.
– Г-госпожа… я…
– Говорят, ваши женщины пушистые. Это правда?
– Д-да, госпожа.
– А мужчины?
– Нет, – ответил я, не понимая, к чему она ведёт.
Госпожа вздохнула.
– Тогда возвращайся в купальню, надень халат и не смей ходить при мне голый, пока шерстью не обрастёшь. Ясно?
– Да, госпожа.
Всё-таки она ненормальная…
– Хорошо, – кивнула госпожа, когда я вернулся. – Теперь ложись и будем спать. На кровать! – когда она кричала, её голос срывался на писк. Забавно было бы – в другой ситуации. – Да не в ногах, идиот! Я тебе, что, должна всё объяснять?!
Я попытался как можно более красиво изменить позу, чтобы оказаться рядом с ней. В одежде было непривычно и неудобно.
– Простите, госпожа, – я потянулся к её руке. – Вы позволите?
– И что ты делаешь? – недовольно поинтересовалась она некоторое время спустя. – Они же острые. Тебе неприятно.
Я выпустил её палец изо рта, осторожно встретился с ней взглядом.
– Нет, госпожа. Мне нравится. Очень, – это уже было привычно, и я был уверен, что мой голос звучит влекуще-томно. Практически первое, чему я научился в рабстве: говорить хозяевам, как мне нравится всё, что они со мной делают. Эта такая человеческая игра. Господин делает вид (или и впрямь думает), что верит мне – значит, можно всё. – Госпожа, разрешите мне ещё… продолжить…
Она отняла руку и, поморщившись, сказала:
– Ты лжёшь.
– Простите, госпожа, как я смею?
– Не знаю, как, но смеешь и лжёшь. Хватит. Лежи спокойно. И не лги мне больше.
Я послушно лёг, лихорадочно соображая, что ей нужно.
– Госпожа, может быть, вы скажете, что желаете? Я исполню всё, что вы захотите.
Она тихо рассмеялась, положив голову на согнутую в локте руку.