Живая плоть - стр. 29
Он повернул в старых замках все три ключа, но гаражная дверь не хотела открываться, и пришлось нажать на нее плечом. Сюда давно никто не заходил. Виктор стоял на пороге, глядя на свое прошлое, на свое детство, лежащее на этих кроватях и матрацах, в этих столах, шкафах и креслах, все это оберегалось пестрой тканью оконных штор, не пропускающих сюда внешний мир.
Закрыв за собой дверь, Виктор пошел в глубь гаража. Он шел как человек, случайно оказавшийся в хрупком стеклянном лабиринте, одно неловкое движение которого могло привести к непоправимым последствиям. Мебель все еще сохранила запах его матери. Виктор не замечал его, когда жил вместе с ней, но сразу же узнал, как личный, неповторимый: запах отцовского табака, пчелиного воска, лещины, талька Coty L’aimant. Дженнер поймал себя на том, что вдыхает его, будто свежий воздух, и ему пришлось остановить себя. Он закрыл глаза, открыл, взялся за край покрывала и потянул. Под ним оказался диван, обитый коричневым бархатом, на нем, держась за руки, сидели его родители, на нем же в ночь черепахи он застал их, занимавшихся любовью. На подушках лежал свернутый клетчатый дорожный плед, к спинке было прислонено инвалидное кресло.
Должно быть, к этому креслу был прикован отец. После того как с ним случился первый удар, Виктор его не видел, но мать продолжала приходить на свидания. Он не заметил на ее лице ни тени страдания или подавленности. Она не была испугана или подавлена тем, что она вынуждена посещать тюрьму, где содержится ее единственный сын. Она была спокойной, разговорчивой, и он не думал, что она притворяется ради него. С какой стати ей было беспокоиться? Дома ждал муж, единственный человек, кто был ей нужен всю жизнь. Виктор помнил, как она рассказывала об этом кресле и о том, как ловко он «носится по тротуарам». Она выражалась именно этими словами.
Виктор недоумевал, зачем эту мебель сохранили. Очевидно, что ее следовало отдать социальной службе. Почему никто не написал ему об этом? Адвокат, исполнитель завещания его матери, организовал вместе с его тетей это хранилище в старом гараже и ловко вычел свой гонорар из наследства Виктора. Кто в здравом уме мог подумать, что ему потребуется инвалидное кресло?
Он снова задернул покрывало. Все эти вещи нужно будет продать, больше делать с ними нечего. Идя по Эктон-Хай-стрит, он миновал магазин подержанных вещей, снаружи было объявление, гласившее: Освобождаем от мебели дома и квартиры, платим хорошие цены.
Снова заперев дверь тремя ключами, Виктор опять прошел через дом. Было очень тихо, такое можно было представить в сельской глуши, а не на главной трассе в Хитроу. Крикнул в пустоту: