Житие тщеславного индивида - стр. 25

– Хочешь, ходи на занятия. Не хочешь – воля твоя. Хотел ли я? И да, и нет. Хотел, потому что все уже в Полушкиной роще, на работе в Службе наладки и в редакции «Северного рабочего» знали, что я уехал учиться во ВГИК на киноартиста, и если вдруг вернусь – вот будет смеху. А нет, потому что после того разговора в троллейбусе я как-то уже поостыл к актерской профессии – слишком много в ней случайного, а мне подавай всё и сразу! А потом безденежье, эти многочасовые поездки из Клина в Москву и обратно, какое-то безразличие мастера: «Хочешь – не хочешь…» Да пропади она пропадом такая жизнь! И я вернулся в Ярославль. А скоро опять в Москву, но уже на службу в Армии. И вот, что теперь думаю о своем не сложившемся актерстве. И хорошо, что оно не сложилось. Не стать бы мне большим актером. Не потому, что «не вышел мордой». Не хватило бы одержимости, которая нужна для этой профессии. Хотя вообще-то я человек одержимый, что в полной мере проявилось в журналистике. Но до этого еще должно было пройти три года. А потом, что такое киноактер? Человек, зависимый от тысячи случайностей судьбы, которая то вознесет, то бросит. Вспомним судьбы Татьяны Самойловой, Александра Демьяненко… Они ли не были на пике славы? И чем кончили? Одна попыткой суицида, другой бешенством при упоминании его главной кинороли в жизни, потому что рано стали отработанным материалом для режиссеров. И они лишь пара из сотен других судеб. Поэтому и сейчас считаю верной пришедшую еще тогда мысль: «Чтобы остаться, надо вовремя уйти», чему тоже есть сотни примеров.

В Армию, кроме родственников, меня провожали ребята из «Северного рабочего» – Виктор Курапин и Евгений Кулешов. Совершенно не помню, что говорилось тогда за столом. В памяти осталось только моё обещание «продолжать писать» и их напутствие: «Обязательно. И не только нам. Есть и военные газеты».

Служить доставили в Первый отдельный Севастопольский орденов Кутузова и Александра Невского полк связи, что дислоцировался на улице Матросская тишина в Москве. Знаменита эта улица прежде всего тюрьмой, действующей и по сей день. А кроме неё там в ту пору были ещё родильный и сумасшедший дома и «красные казармы», в которых и квартировал наш полк. Попал в это подразделение видимо потому, что имел аттестат зрелости и кое-какие навыки радиотелеграфиста, полученные ещё в клубе ДОСААФ. Хотя рядом служили и полные «чайники» в деле радиосвязи с четырьмя-семью классами за плечами. А вообще, полк считался «придворным» и состоял в массе из спортсменов и сыновей именитых родителей. В соседней роте, например, числился рядовым сын художника Шурпина, получившего Сталинскую премию за картину «Утро нашей Родины», на которой во весь рост был изображен освещенный зарей «отец всех времен и народов». Говорю, «числился», потому что Вася Шурпин уходил из казармы, когда хотел, и возвращался, когда вздумается.