Житие Блаженного Бориса - стр. 42

– Сам все расскажешь, или…?

– Или что?

– Или будем говорить мы?

«А ты садись, садись, Борис Трофимович!» – зловеще добавил «старшина-телопроизводитель», как его иногда называли в училище.

Я присел на стул, стоявший с другой стороны стола, и огляделся. В палатке горел мигающий свет от тарахтевшего где-то неподалеку движка.

За брезентом были слышны чьи-то шаги: кто-то бродил вокруг палатки, как пасущаяся кобылка. «Харитон, он мне надоел». – сказал майор.

– Что ему надо?

– Кинь ему это! Пусть идет спать.

Особист передал помощнику несколько купюр и старшина вышел. Снаружи донеслись голоса:

Эй ты, Иуда, чего здесь шляешься? Тебе сказано: «Иди спать»!

– Вы не имеете права со мной так разговаривать! Я вам не еврей-предатель! Я выполняю государственный долг! Деньги принесли?

– Ах ты, гаденыш! Я тебе сейчас такие деньги устрою!

– А еще хочу послушать, как Паланов петь будет.

– Сейчас ты сам у меня запоешь, Иуда Курин!

– Скоро из города вам много певцов привезут.

– Все-то ты знаешь! А ну, брысь отсюда!

Послышался вскрик, а потом быстрые удалявшиеся шаги.

«Сначала объясните, в чем дело», – дружелюбно предложил я, когда старшина вернулся.

«Это мы будем решать, что – сначала, а что – потом», – разъяснил Харитон.

– Разве я против?

– Именно ты и против!

Он все время орал: «Гляди мне в глаза»!

– Зачем!?

– Молчать! Гляди мне в глаза!

– Но это опасно!

– Молчать!

– Я говорю, это опасно! Когда хищнику смотрят в глаза, он может взбеситься.

– Это кто тут – хищник?!

– Кому надо, чтобы смотрели в глаза.

– Молчать!

– Ну что вы, все молчать, да молчать! У меня что? Никакого права голоса?

– Сейчас вы похожи на гопников, которым надо отметелить слабого, но требуется повод: просто так – рука не поднимается.

Конец ознакомительного фрагмента.