Размер шрифта
-
+

Жить на свете стоит - стр. 3

«В конце концов, – рассуждала она, сидя за столиком «Шоколадницы» и рассеянно помешивая соломинкой латте в высоком бокале, – а что, собственно, произошло? Деньги пока есть, за квартиру платить нужно только через месяц – а это уйма времени, мало ли что может произойти! Надо всегда надеяться на лучшее и не опускать руки. Не то действительно утонешь, как та лягушка в крынке с молоком».

Выступать в роли несчастного земноводного Ника Стахова не планировала. Имелся у нее запасной аэродром в виде родного отца, много лет не жившего с ними, зато занимавшего очень высокий пост в одном из московских банков. Но этот вариант Ника оставляла на совсем уж крайний случай. Связь с отцом она поддерживала – родители сумели при разводе сохранить человеческие лица и не заниматься перетягиванием дочери из стороны в сторону. Именно поэтому Ника имела возможность общаться с отцом ровно столько, сколько позволяли его плотный рабочий график и новая семья. Однако это общение было скорее формальным – раз в неделю, чаще по понедельникам, отец звонил и интересовался делами. Но очень скоро Ника поняла, что делает он это больше для галочки, и на самом деле ее новости Геннадия Васильевича не особенно интересуют. Закралась обида. А потом и вовсе выяснилось, что свою приемную дочь он считает родной, помогает ей материально и называет наследницей, хотя имеет кроме Ники еще и сына от второго брака – маленького Мишку. Вероника пару раз бывала в доме отца, встречалась с его новой женой Майей – красивой, активной женщиной, работавшей в том же банке, что и отец. Майя не выказывала недовольства визитами Ники, но и особого восторга и гостеприимства тоже не проявляла, поэтому Стахова ограничила свое общение с отцом телефонными разговорами. Но глубоко внутри ржавым гвоздем царапалась обида – приемную дочь Лизу Геннадий Васильевич любил как родную, а ее, Нику, просто терпел. В такой ситуации обращаться к нему Стахова не особенно хотела, но не исключала, что если станет совсем туго, то придется наступить на свою гордость. А этого не хотелось…

И вот тут, как говорится в старинных романах, судьба послала вестника.

– Стахова? Ника? – раздался за спиной мужской голос, и Ника обернулась. Прямо за ней стоял высокий худощавый парень в длинной черной куртке, серых джинсах и ослепительно-белых для московской ноябрьской слякоти кроссовках. Она узнала его мгновенно – ну, еще бы, как можно забыть свой самый первый студенческий роман! Игорь Яблоков, ее однокурсник и первая любовь…

– Никуся! Как я рад видеть тебя! – продолжал Яблоков, словно не замечая Никиного растерянного лица. Он тут же скинул куртку на ближайшую вешалку, уселся за стол и махнул официанту, прося меню. – Ты какими судьбами в «нерезиновую»?

Страница 3