Жили-были в Ярославле… - стр. 14
Теперь уже сын Константина, Всеволод Константинович, стал князем ярославским. И вот во сне Власовом будто бы Константин – мальчик-княжич со стены храма – превращается в живого взрослого князя, и такой он, каким Влас его когда-то видел: высокий, стройный, одет в алую верхнюю сорочку с золотой каймой и золотыми поручами, драгоценным поясом подпоясан, а на плечи накинут лазоревый княжеский плащ, золотом вышитый. Идёт князь к Власу и смотрит ему прямо в глаза, сурово смотрит…
И тут Влас проснулся. Заря уж занялась. Бежать, бежать, скорее! Узнать-что с городом, где князь Всеволод, как жить-то дальше…
Вспомнилось по дороге, как переселился отец Власа с семьёй из Владимира в Ярославль, как жилось в этом городе. Переехали сюда давно, уж с четверть века назад. Дед тогда уже умер, но отец и старший брат тоже были хорошими камнетёсами-камнесечцами, и Влас этому мастерству учился. Строили в Ярославле храм Успения на высоком берегу над Волгой, строили за городом на Которосли монастырские церкви. Только строили здесь не из белого камня, как во Владимире, а из плинфы, и камнесечцам работы было мало. Пришлось Власу другим мастерством заняться, поначалу научился он плинфу делать.
Делали её из глины за рекой Которослью, напротив Рубленого города. Там на заливных лугах горожане летом коров пасли, а возле реки хорошая глина была. Влас с другими мастерами лепил из глины большие плоские плитки – плинфу, их долго сушили на солнце, потом обжигали в печах и большими партиями отправляли на плотах через реку. Из-за Которосли хорошо было видно, как поднимались стены храмов – яркие, красные со светлыми полосами цемянки между слоями плинфы. Белого камня близ Ярославля не было, привозили его издалека, резали из него только украшения – порталы-ободверья, над окнами вставки. Не пришлось отцу, как когда-то деду, вырезать целые картины, только узоры – переплёты трав вились по камню. Как-то раз Влас смотрел на отцову работу, не выдержал, взял скарпель, чуть подправил какой-то цветок-завиток, и глянула с камня мордочка улыбающегося льва! Ласково так глянула, как привет из родного Владимира! Ничего не сказал отец, такой камень и вложили в стену.
Ярославль стал Власу родным. Красивый город! Как и во Владимире, стоит он высоко над рекой, да не над одной, и там, где Волга и Которосль сливаются, такой простор водный на солнце золотом блещет – во Владимире и в половодье такого не видели. По рекам корабли с товарами из дальних мест приходят. Конечно, Ярославль поменьше родного Владимира, валом и крепкими бревенчатыми стенами укрыт в нём только Рубленый город, в котором стоят княжий двор и боярские усадьбы, а посад и монастыри возле города – так, оградками огорожены. Но ценят князья Ярославль-город, предвидят его славное будущее. Когда достроили Успенский собор, освящать его пригласил князь не ростовского епископа Кирилла, а самого владимирского великокняжеского владыку Симона.