Жилец - стр. 3
– Не дай нам бог этого вашего пробуждения! Тогда вся империя в Ходынку превратится. Каждый должен знать свое место. Народ, народ – заладили! А это не народ, а хамы, вот что я вам скажу. Насмотрелся, знаю. А хама надо держать в ежовых рукавицах, чтоб место свое помнил!..
– Удивительный вы, Андрей Сергеевич, человек. Давно ли сами-то в дворянском сословии состоите? – Это Андрей Феофилактович, либерал и народолюбец, когда-то, студентом еще, «в народ» ходил. Что это означает, Жорж понимал смутно, но история о его хождениях всегда поминалась, едва кто-нибудь назовет его имя. – Быстро же вы забываете своих предков-пономарей, самые, так сказать, низы. А то, что вы вещаете, – не ново. Слышали уж тысячи раз – надо бы подморозить, нечего кухаркиных детей в гимназиях учить… А кто Россию из вековой отсталости поднимать будет? Дождетесь – поднимется народ, расправит плечи…
– Вы, Андрей Феофилактович, Тютчева забыли. – Леонтий Петрович, Лелин отец, во всех спорах принимал папину сторону, но тоном своим смягчал его резкость, он боялся всякого рода ссор, даже дружеских, ведь никто в самом-то деле и не думал разрывать отношений из-за абстрактных споров о судьбах России. – Так вот, у Тютчева есть стихи:
Вы же, Андрей Феофилактович, лучше меня историю знаете. Как только где-нибудь народ разбудят – вот вам и гильотина, и нашествие двунадесяти языков… А это культурная Франция, не нашей дикости чета.
– Народы учатся друг у друга. Русский народ разумен, он не допустит. Мне со многими простыми людьми приходилось дело иметь, я вам доложу, Михайло Ломоносов не на пустом месте вырос. А дать ему свободу, возможность проявить себя – о-го-го!
– Он вам проявит! Пугачев-то с его бунтом, бессмысленным и беспощадным, тоже не на пустом месте родился. Нет уж, по мне, пусть будет как было. При покойном-то императоре, хоть и грубиян был, царствие ему небесное, а порядок соблюдали. А вот салат нынче хорош! Анна Дмитриевна, рецептик супруге не откроете?
– Это Ольга, наша новая стряпуха. У нее свои какие-то тайны.
Нет, ничего не случилось, подумал Жорж, даже слова не меняются. Как в спектакле – все выучили свои роли, и папа – профессор медицины Андрей Сергеевич Фелицианов, и тезка его Андрей Феофилактович, и Леонтий Петрович. Эдак и никогда ничего не произойдет. Небось во всех домах на Новый год те же разговоры и то же угощенье на столе.
Где-то далеко-далеко, наверное у Триумфальных ворот, зазвенела, а потом заскрежетала на повороте электрическая конка. Стало жаль механика и его запоздалых ездоков. Новый год, новый век, а они не за столом и вместо вкусной еды и легких разговоров – заботы, заботы… И у них ничего не произошло.