Жилье по обману - стр. 6

– Вот, видишь, ты все понимаешь!

Шеф обласкал улыбкой меня, перевел построжавший взгляд на Диму:

– Задача ясна?

– Так точно! – бодро отчеканил мой помощник.

– Трудитесь!

Благословив нас, Анатолий Эммануилович развернулся и, мягко шаркнув округлившимся боком о дверной косяк, канул в коридор. Мы с Димой дождались, пока его шаги затихнут, и дружно вздохнули.

Такое уже случалось, Эммануилович наш дорогой уже сбрасывал мне с барского плеча резонансные процессы, на которые коршунами слетались СМИ. Всякий раз это была жуткая нервотрепка: гиперактивная желтая пресса не ограничивала свой интерес сутью дела, лезла и в мою личную жизнь, полоская бельишко так тщательно – куда там стиральной машинке!

Шеф, когда я, не выдержав прессинга, приходила к нему пустить слезинку-другую в костюмную жилетку, утешал меня тем, что я, мол, жертвую собой не напрасно, гласность и открытость общественно полезны, а внимание всяческих информаторов и просветителей к судам – похвальная традиция.

Насчет традиции я была в курсе.

Нынешние СМИ, особенно телеканалы, наводнившие эфир душераздирающими постановочными судами, вовсе не изобрели велосипед. Такие шоу – с поправкой на отсутствие телевещания – были очень популярны еще сотню лет назад.

После революции в стране царили голод, разруха, антисанитария, свирепствовали эпидемии. На издание санитарно-просветительной литературы у новой власти не имелось денег, да и какой смысл что-то печатать, если народ был чуть ли не поголовно безграмотным? А вести разъяснительную работу было жизненно необходимо, и инструмент воздействия на массы был взят из прошлого – практики студентов-юристов, в курс обучения которых входили импровизированные судебные заседания.

Такая практика в России появилась еще в середине XIX века и довольно быстро приобрела характер интеллектуальной игры: состязания судебного типа стали использовать словесники и просто любители литературы. В своих кружках, в солидных клубах, на семейных вечерах они устраивали судебные процессы над героями книг – Онегиным, Печориным, Базаровым, Дубровским…

Большевики пошли дальше и придумали ту схему, которую прекрасно используют наши сегодняшние теледеятели: они привлекли к постановкам настоящих профессионалов и поставили дело на коммерческую основу.

Организовал эту работу Народный комиссариат здравоохранения СССР, в основу сценария первой такой постановки лег реальный судебный процесс над проституткой, заразившей красноармейца сифилисом. Получилась захватывающая пьеса, в которой свидетели разоблачали проститутку с выразительной фамилией Заборова и она после долгих запирательств и хитрых уловок признавалась, что торговала телом. Обвинитель обличал не столько подсудимую, сколько толкнувший ее на скользкий путь буржуазный строй, защитник произносил проникновенную речь, от которой публика рыдала… И финал был неожиданным – Заборову направляли на лечение, а против зараженного ею красноармейца Крестьянинова возбуждали дело «по обвинению в пользовании проституцией и создании на нее спроса».