Жилбос. Девушка из будущего - стр. 45
– Как это? – ничего не понимая, спрашивает вслух Чарльз. А Эмма в своём прежнем, невозмутимом, как будто так и должно быть и никак иначе, репертуаре. – А как это всегда бывает, – с неописуемым в своей самоуверенности выражением лица, даже не говорит, а делает заявление Эмма, – хочешь одного, а получаешь то, что доступнее.
– Это ты на что намекаешь? – продолжая недоумевать, вопрошает Чарльз, в голосе которого начали проскальзывать нотки оскорблённого достоинства.
– На происхождение твоих взглядов на меня и видов понимания. – Выпаливает свой ответ Эмма, сбивая окончательно с толку Чарльза. На которого, между тем, снизошло откровение. – Вот оно, недостающее звено для моей новой работы. – Ахнуло почти много чего внутри Чарльза, не перестающего даже в самых ответственных случаях и разговорах по душам с Эммой, быть учёным с большой философской буквы. А когда он находился на пути к какому-нибудь открытию, то он только одну часть процента своего внимания уделял своему быту и Эмме, подпадающую под эту категорию бытия Чарльза. При этом Чарльз, как и всякий учёный, часто увлекался и переносил на свою семью, не только все заботы и тяготы по своему материальному обеспечению, но бывало, что рассматривал свою семью в качестве подопытного материала. И вполне вероятно, что Эмма сама того не зная, стала жертвой странных и ещё не доказанных теорий, такого скрытного, когда дело касается семьи, Чарльза. Да и как она могла знать, если от неё всё скрывают, объясняя это тем, что узнай она об этом, то ни в какую не даст своего согласия быть объектом эксперимента и наблюдения, и ещё скандал устроит.
– Так её и назову, происхождение видов. – Решил Чарльз, исподлобья поглядывая на Эмму, если быть откровенно честным, то не до конца верующей в его исследовательский гений. А вот если бы она безоговорочно верила ему, то, во-первых, она бы не называла его бездельником и лоботрясом, вечно своим раздражением выводя его дома на улицу погулять, во-вторых, с ехидным видом не интересовалась у него, когда его работы получат признание, и не только у его собутыльников, в этом, так называемом им учёном совете, но и где-нибудь ещё, и самое, наверное, главное, Эмма проявляла бы к нему заботу и во всём его поддерживала, а не противоречила каждому его слову, даже если он соглашался с ней; а она и это воспринимает в штыки.
– Ну так что скажешь? – видимо устав ждать, Эмма вновь задаётся вопросом. Ну а очнувшемуся от своих дум Чарльзу, сейчас нужно быть как нельзя лучше достоверным и убедительным в своём удивлении. И Чарльз мобилизует все свои артистические таланты, которые в нём тоже имели место (все гении талантливы во всём, особенно в деле обмана времени и если необходимо, то и своих современников) и с выразительным негодованием в лице, начинает демонстрировать непонимание такого подхода к себе со стороны Эммы. – Да с кем я тебя смог спутать? – искренне удивляется Чарльз, – Если ты одна на всём белом свете такая. – А вот здесь Чарльз оставил место для домыслов насчёт Эммы, – какая ещё такая? – и не без оснований не слегка покривил душой. Ведь он считал, что разнообразие форм живого, не столь разнообразно, и имеют место свои совпадения. И значит, что где-то есть ещё точно такой же человек, как Эмма (это правило не относится к таким людям как Чарльз, они выпускаются в единичном экземпляре, а иначе мир их двоих не выдержит).