Жестокое перемирие - стр. 30
Две тени пересекли огород, скрылись в дебрях крапивы. Один из напарников через энное время объявился на лесной дороге недалеко от опушки. Он брел пьяной поступью, запинаясь через шаг, что-то мурлыкая под нос. Потертая болоньевая куртка висела на нем мешком, шнурки дурацких тяжелых ботинок волочились по земле.
Лес почти вплотную подступал к дороге. Кривые осины чередовались с зарослями кустарника. Деревья смыкались над головой человека, но рассеянный свет луны все же доставал до земли, озарял кипы жухлой травы, корни, плетущиеся по земле.
Углубиться в лес ему удалось метров на сто, никак не больше. Шнурок запутался в чертополохе, за что-то зацепился. Мужчина чуть не упал, смешно замахал руками, дернул ногой, освобождаясь от помехи, снова едва не растянулся. Он начал заковыристо ругаться, путая русские и украинские слова. Этот человек не видел, как от дерева отделилась фигура с автоматом и преградила ему дорогу. Когда он решил продолжить движение, то чуть не протаранил солдата, очень удивился, вытянул шею.
– Тю!.. Хлопец, а ты кто таков будешь? Погоди-ка! – Мужчина начал всматриваться в темноту, мол, не померещилось ли?..
Военный поднял автомат.
– Стоять. Ты что за хрен с горы?
Из-за дерева вышел еще один, приблизился сбоку кошачьей поступью. В свете луны на рукаве поблескивал шеврон в бордово-черных тонах. Мужчина заметил этого патрульного, попятился, но пьяного изображать не перестал, даже наоборот, закачался, забубнил с утроенной энергией. Украинский язык бывший капитан Ряшин знал так же хорошо, как и русский.
– Хлопцы, вы чего меня пугаете? Иду себе, никого не трогаю. Сам я местный, из Пастушьего. Быченок моя фамилия, Ромкой зовут. Да, выпил немного, разве запрещено? Хлопцы, а может, и вам налить? Так пойдемте, в доме еще осталось.
– Ты куда идешь, кретин? – процедил патрульный.
– Так я ж сказал, – удивился пьяный мужик. – Жену Любку немножко прибил, так она, дура, обиделась, до сестры побежала, в Бутово. Это ж сюда?..
– Мужик, вали отсюда к чертовой матери, – прошипел военный. – Пока мы тебя не пристрелили. Нет здесь никакого Бутово.
– Да как же нет? – проблеял пьянчужка. – Там оно, Бутово… – Вдруг он икнул и начал озираться. – Слышь, хлопцы, а где это я?
– Погодь-ка, Василь! – Солдат насторожился. – Брешет-то он исправно, как по писаному, вот только не пахнет от него ни хрена. Ты что-нибудь чувствуешь?
– Да вроде нет. – Второй боец тоже напрягся, отпрыгнул, передернул затвор. – Эй, мужик!.. А ну, мордой в землю!
Ряшин и не думал подчиняться, стоял и качался. Глупая улыбка блестела в лунном свете. Солдат толкнул его, выставил ногу. Лазутчик повалился и возмущенно крякнул.