Жестокое милосердие - стр. 32

– Благодарю за великодушие, но, по-моему, в этом доме частенько ночуют партизаны или какие-то бандиты. Во всяком случае, там полно сена, все разграблено и затоптано. Кажется мне, что и хозяева отсюда не уезжали, а нашли вечный покой где-нибудь поблизости.

– Тебе не дают покоя их привидения? Можешь устроиться на одном из соседних холмов или в кабине.

– Почему не здесь?

– Потому что здесь ты будешь отвлекать часового, – едва заметно улыбнулся Андрей.

Как бы он ни старался урезонить эту девушку, каким бы несвоевременным ни казался ее флирт, все-таки она не могла не нравиться. Даже в этих мешковатых брюках, неуклюжих сапогах и тесноватой мальчишеской спортивной куртке.

– С чего ты взял, что я собираюсь его каким-то образом отвлекать?

– Я пекусь не о нравственности твоей, а о нашей общей безопасности.

– Жаль… – Беркут так и не понял, к чему относилось это ее «жаль», а посему промолчал. – А ведь если бы не было войны, если бы не боязнь того, что завтра сюда нагрянут немцы, я бы, наверное, никуда из этих мест не уезжала. Оставила бы с собой кого-то из вас двоих: тебя или Звездослава, но не ефрейтора, конечно, женила на себе…

– Если бы не война, хозяин этого хутора еще хорошо подумал бы, прежде чем пустить тебя, а вместе с тобой – и нас, на порог. Но есть один человек, который наверняка принял бы твое предложение и не захотел бы уйти отсюда, жаль только, что он остался в Украине. Кстати, тоже поляк.

– Это ты о ком? – недоверчиво уставилась на него Анна.

– О поручике Владиславе Мазовецком, бойце моего отряда. Это он страстно мечтал побывать в своей Польше. Я же попал сюда по воле злого рока. Если только сумеем добраться до тех мест, где мы базировались; если Владислав окажется жив, и если… – Запутавшись в этих почти безнадежных «если», Беркут в конце концов махнул рукой и начал спускаться с холма, но все же на ходу договорил: – Словом, если все это случится, то обязательно познакомлю тебя с ним! Все-таки родная кровь, возможно, вы даже земляки…

– Значит, все-таки возьмешь с собой! – подхватилась Анна.

– А куда тебя денешь? – пожал плечами Анд-рей. – Все равно ведь не отстанешь.

– Ну, ты сам посуди: куда мне теперь без вас? Ведь, кроме вас, у меня теперь вообще никого нет. Не только в Польше, но и во всей Европе – никого!

Нет, это уже был даже не сон, а настоящее возвращение в прошлое. Перенесенный во времени, Беркут снова оказался в доте, на склоне днестровской долины, и все, что он видел – изгиб реки, каньон, дот на вершине утеса, лодки с вражеским десантом, цепи немцев, – все это открывалось ему через прорезь амбразуры, все было вполне осязаемым и совершенно реальным.