Жестокий век - стр. 156
Он разгреб пепел в очаге, вывернул снизу горячие угольки, принялся разводить огонь. Готовность Борте подчиниться привела его в замешательство. Он ожидал другого. Подбрасывая в пламя крошки аргала, прислушивался к звукам за стеной юрты. Конь у него норовистый. Может и лягнуть, и укусить, особенно если почует, что человек перед ним робеет. Ничего не слышно, кроме шума ветра. Кажется, все обойдется.
Сгибаясь под тяжестью седла, Борте вошла в юрту. Следом ворвался ветер, громко хлопнул дверным пологом, закрутил, смял огонь в очаге. Борте поправила полог, поставила на огонь котел с супом – шулюном, налила в чашку кумыса, протянула ему. Круглое ее лицо с узким, приподнятым к вискам разрезом глаз было спокойным.
– Как спите! Уволокут всех – не проснетесь.
Получилось это у него не сердито, а ворчливо.
– Я не спала.
– Почему же не вышла?
– Тебе хотелось пойти в юрту матери. Зачем же мешать? – Она насмешливо посмотрела на него.
У Тэмуджина вдруг пропала охота спорить. Молча выпил кумыс, подал ей чашу.
– Налей еще… Борте, ты помнишь, как я жил у вас?
– Помню. – Она задумалась. – Ты боялся собак и чужих ребятишек. – Неожиданно улыбнулась – по-доброму, без насмешки.
– Ребятишек я не боялся!
– Ну-ну, рассказывай… – Поставила перед ним суп. – Ешь. Устал? – Провела ладонью по его голове, поправила косичку.
И это прикосновение было, как все ее движения, уверенное, не застенчивое, но и мягкое, ласковое одновременно. Сейчас он вспомнил, что и в детстве Борте была такой же. Тогда разница в возрасте и то, что он жил у них, как бы уравнивали ее с ним.
– Почему твои сородичи не любят меня? Раньше все было иначе.
– Они не хотят ссориться с тайчиутами. У каждого свои заботы, Тэмуджин.
– А какие заботы были у тебя?
– Я ждала тебя, Тэмуджин. С тех пор как ты уехал от нас…
– Ждала? – Он недоверчиво глянул на нее. – Ничего себе ждала! Приехал – не подступись.
– Я сердилась не на тебя. На своих родичей. Они хотели отдать меня другому. А потом я рассердилась и на тебя. Даже больше, чем на родичей.
– Хо! Я-то при чем?
– Ты был похож на молодого быка, которому только бы бодаться!
– Это меня бодали твои родичи – то в живот, то под ребро. Мне нужно было терпение крепче воловьей кожи, чтобы выдержать все это.
– Но я-то не виновата!
– Ты, гордая, своенравная, богатая, была не лучше других.
– Ладно, Тэмуджин. Все то – прошлое. А что сейчас? Приближаясь к тебе, я натыкаюсь на те же бычьи рога. Всегда так будет?
– Не знаю. – Он вздохнул. – Я думал, ты за эти годы сильно поглупела.
– То же самое я думала о тебе. Еще я думала: Тэмуджин ли это?