Жестокие принципы - стр. 130
– А может, мне тоже заплатили, – вздёргиваю подбородок в вызове и смотрю не отрываясь на Рому.
– Тогда, предполагаю, ты бессовестно богата.
– Ты даже не представляешь насколько!
Обида на бывшего мужа, оставившего нас с дочкой на произвол судьбы, нещадно душит, вызывая желание зацепить за живое, причинив боль сродни моей. Сейчас я понимаю: разговоры бессмысленны, а аргументы не будут приняты человеком, который сосредоточен на себе одном. Мне его не жаль. Он же к нам тёплых чувств не испытывает. Корю себя лишь за то, что слишком долго была слепа, не различая истинного положения вещей.
– Была бы ещё богаче, если бы согласилась перейти на другую сторону, приняв предложение Антона, – намекает на нашу беседу с Вороновым в торговом центре, о которой Рома, видимо, оповещён.
– Скорее была бы уже мертва.
– Он дал бы тебе всё, – не унимается, шипит, понижая голос. – Как мне.
– Огорчу тебя: шестёрки всегда умирают первыми. – И сейчас вспоминаю заключение Парето: от Ромы избавятся, как от отработанного материала, когда его роль будет сыграна. Костя прав. В принципе, как всегда. – Партия разыгрывается наверху, и таких, как ты, в нюансы игры не посвящают. Ты занял не ту сторону. Когда это осознаешь, будет слишком поздно.
Рома взрывается хохотом, привлекая к нам внимание.
– И когда это ты стала такой проницательной? – цокает, качая головой. – Ну прям опытный игрок, посвящённый в правила. Я нужен ему, – цедит сквозь зубы, – нужен, поняла? И за это мне готовы платить очень большие деньги.
– Мёртвым деньги не нужны.
Рома наивен, словно четырёхлетний ребёнок, хотя сейчас мне кажется, что Тася имеет больше понимания. Рассмотрела же она в Островском то, чего никто видеть не желал, безоговорочно доверившись ему.
– Ты слишком быстро проникся ненавистью к Парето, хотя, думаю, даже лично с ним незнаком. Почему?
– А ты в курсе, что он убил младшего брата Воронова, который с его сыном вместе учился? Отомстил, так сказать.
– Не верю, – вырывается мгновенно.
Навскидку младшему Воронову сейчас около двадцати. Месть движет Костей, но он не из тех, кто осуществит желаемое через родных. Его гнев направлен непосредственно на организаторов.
– Он не тот, кем кажется, Леночка, – противно растягивает моё имя. – Что, прониклась чувствами к чудовищу? – приподнимает бровь, в ответ получая лишь молчание. – Оу! Да ладно! Так ваш брак не представление? Ни хрена себе, – язвительно прыскает, довольный собственной догадкой. – Не воротит от его рожи?
– Нет. Наоборот.
– И как, – приближается вплотную, – хорошо тебя трахает Парето?