Жестокие игры - стр. 20
Сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица, лорд Сириус чинно проводил девушку до лифта.
За резной деревянной решеткой их поджидал юный дриад. Парнишка старательно тянулся, чтобы казаться взрослым, но при этом неуклюже переставлял длинные тощие ноги. Катару повеселило его старание, и она чуть-чуть приоткрылась, «схлебывая» эту эмоцию, как сливки с молока. Парнишка расслабился, и разглядев симпатичное лицо пассажирки, лихо подмигнув опешившей полукровке. Катарисса едва сдержала возмущенный возглас, а дракон все так же невозмутимо вывел ее в холл.
Ночного портье давно сменил дневной – приятный полноватый халфлинг в строгом сюртуке и забавных круглых очках. Он с вежливым поклоном принял ключи, предложил расписаться в книге убывающих и с тем же безупречным видом принял от дракона несколько крупных купюр «за отличное обслуживание».
Катарисса все это время скромно стояла рядом. Во время своих путешествий магостопом или в дешевых фургонах она не раз останавливалась в маленьких отелях полных крыс, тараканов, а иногда и злобной мелкой нечисти. Несомненно, сервис этого уютного отеля стоил дорого, но почему в мелком заштатном городке вообще есть такой солидный отель?
Дракон, ничего не объясняя, накинул на плечи довольно легко одетой Катаре свой огромный тяжелый плащ. На ее недоуменный взгляд он невозмутимо ответил:
– На улице дождь, – потом немного помолчав, добавил, – учись принимать мое внимание. Помнишь, я говорил, что должен все контролировать? – Катарисса сдержано кивнула в ответ, – я не могу контролировать погоду, но могу прихватить для тебя плащ.
Спорить и доказывать, что она вполне самостоятельная и морозоустойчивая не имело смысла – во время этой короткой речи лорд Сириус ни на минуту не остановился. Однако, когда они вышли из уютного холла на промозглый ветреный участок мостовой, прикрытый только символическим навесом, их уже дожидалась машина. Лорд помог расположиться Катариссе, потом сел сам и учтивый огр-швейцар бережно захлопнул дверцу своими огромными пальцами.
Внутри не слишком большая машина была настолько полна запахов и эмоций, что у приоткрывшейся Катары закружилась голова. Здесь ощущались ненависть и страсть, трепетная нежность и жесткое отрицание, но все это было так давно, что от сытной трапезы остались лишь многозначительные крошки, а Катарисса была голодна. Ночь не смогла восстановить ее силы полностью. Неожиданная перемена ее судьбы, вероятная защита от родственников оставила в душе полукровки удивительное опустошение. Оперевшись локтями на колени, девушка уложила лоб в ладони и прикрыла лицо растрепавшимся хвостом черных волос. Защита трещала, готовясь заменить сдержанное нахальство банальной истерикой.