Жестокая любовь государя - стр. 78
Старик неторопливо пошел прочь, оставив Нестера с Силантием посреди узкой тропы.
Разбор челобитных
Мастеровые в грамоте были не сильны, и потому, заплатив гривенник дьяку Разрядного приказа, Нестер попросил написать прошение царю.
Дьяк, плотный, невысокого роста мужичонка, хмельным взглядом стрельнув на гривенник, который беспокойно зазвенел на столе, согласился немедленно.
– Стало быть, прошение писать надумали самому государю? – упрятал он монету глубоко в кафтан.
– К нему, – отвечал Нестер. – Отпиши ему об том, что желаем быть при его милости, как и прежде, чеканщиками, и что в плутовстве боярина Монетного двора Федора Воронцова замешаны по наговору... Напиши еще, что служить царю мы будем пуще прежнего, если поверит государь-батюшка крестному целованию холопов своих.
Дьяк слушал молча, поглаживая пятерней большую плешь, которая блестела особенно сильно не то от выступившего пота, не то от частого поглаживания. Ворот кафтана у дьяка был распахнут, а на сорочке виднелось отвратительное жирное пятно.
– Доброе письмо будет, – качнул он головой и стал ножиком править перо. – Напишем так... «Великому князю, царю и самодержцу всея Руси Ивану Четвертому Васильевичу Второму от холопов его челобитная»... Как тебя звать?
– Нестер... а товарища моего Силантий, – живо отозвался кузнец, несказанно довольный высоким слогом письма.
– «...Нестера и Силантия. Позволь, государь, как и прежде, заняться чеканным делом...»
Нестер и Силантий вместе с другими просителями остановились на Гостином дворе, где обычно устраиваются жалобщики, приезжавшие в Москву за правдой со всей волости, а то и с дальних окраин Руси. Ябеды были отданы в приказ, и жалобщики с нетерпением ждали вызова на Челобитный двор. После трех суток ожидания на Гостиный двор явился посыльный и, грозно глянув на просителей, застывших перед ним, как перед важным чином, сообщил, что выслушать их готов сам государь Иван Васильевич, а потому они должны не мешкая ступать в Кремль.
Наделав паники среди жалобщиков, посыльный уехал, а Нестер с Силантием долго не могли решить, в чем предстать перед самодержцем.
Наконец, собравшись и нарядившись, ябедники гуртом затопали в Кремль.
– А царь-то нас по тяжбе каждого вызывать будет? – спрашивал у Силантия здоровенный детина. – Или разом всех заслушает?
Было видно, что он робеет, и его тревога понемногу перебралась и в чеканщика.
– Думаю, разом всех. – Поразмыслив недолго, добавил: – А может, и каждого в отдельности.
Показался Кремль: празднично полыхали на заходящем солнце купола Архангельского собора. Мужики замешкались, а голос караульщика уже торопил: