Жесткий контакт - стр. 43

Буря чувств и мыслей в душе Шамана, утратившего невозмутимость берсеркера, бушевала лишь краткий миг. Наплевав на вертолет, до сих пор маневрирующий над ним, Шаман лег на спину, закрыл глаза и сосредоточился на точке дань-тятянь. Пока суть да дело, надо бы собрать последние резервы сил и пренепременно вернуть прежнее состояние абсолютного пофигизма. Есть меч, недалече валяются работоспособные арбалеты (эх, кабы сбить болтом вертолет, вот было бы здорово), из первой схватки вышел, не потеряв ни капли крови, чего еще не хватает? Времени для восстановления? Неправда! И время есть. Пусть мало, но есть. Высадит вертушка резервную группу, придется биться, никуда не денешься. Бабахнет с неба огнестрельный залп, тоже никуда не денешься, не убежишь, не спрячешься, придется умереть. На Востоке уверены, что душа без лишних мытарств попадает сразу в высшие слои астрала, ежели отходит от тела в момент сна, во время оргазма или медитации. «Ну, что ж, хотя бы помру, назло вертолетчикам, медитируя. Ежели у них есть и желание и возможность открыть огонь, пусть стреляют», – подумал Шаман, улыбнулся, как ему самому казалось, умиротворенно, и все равно вздрогнул, когда прозвучал хлопок первого выстрела...

Шагать по шпалам – особое искусство. Наступаешь на каждую шпалу – и приходится семенить, мелко перебирая ногами, топаешь через одну – и вынужден растягивать шаг, включать в движение непривычные для обычной ходьбы группы мышц. И все равно, так или сяк, семеня или вытягивая носок, а по шпалам вышагивать быстрее, чем рядом с железнодорожной насыпью. Рано или поздно удается поймать правильный ритм и топ-топ-топаешь, как заведенный, переставая смотреть под ноги и экспериментировать с ходьбой по рельсу.

Псих, переваливаясь по-утиному, шагал, наступая на каждую шпалу. Шаман подпрыгивающим, пружинистым шагом топал через одну. И, что интересно, шли они в одинаковом темпе, можно было бы сказать «плечом к плечу», кабы их не разделял промежуток между рельсами.

Шли с востока на запад. От рассвета и до заката. Как будто первую половину дня пытались убежать от солнца, а вторую – догнать пылающую звезду. На ночь спускались с железнодорожной насыпи, разводили костер, вытряхивали из рюкзака Психа остатки съестных припасов и молча жевали. Рюкзак, еще недавно тяжелый и толстый, тощал с каждым днем. Как только железнодорожное полотно выплеснулось из лесу и потащилось в бесконечную даль по равнине, не удалось подстрелить ни одного зверя, ни одной птички, даром что у каждого на плече болталось по арбалету. Не сговариваясь, каждый день они шли все быстрее и быстрее, лелея надежду увидеть, наконец, хотя бы деревце на горизонте и стараясь не думать о том, что будет, ежели еще неделю горизонт останется издевательски чист. А самое главное, изо всех сил старались не оглядываться, не пялиться в небо, боясь заметить в бледной синеве точку вертолета, от которого нигде не спрятаться.