Жертвы осени - стр. 3
– Нет, это все классно, – бормотала Васёна, поправляя пальцем сползавшие с переносицы очки, – но фоторобот-то не его, а брата… а вот по брату ничего, как интересно…
– Стожникова, ты н-ночевать в офисе б-будешь? – прогремело над головой, и Васёна подскочила в кресле:
– Рома! Ты нормальный вообще?!
– Н-нет! – весело подтвердил высокий блондин в голубой футболке поло и темно-серых джинсах, разворачивая кресло вместе с Васёной к себе. – Я ненормальный, потому что давно мог пить пивко д-дома на диване, но сижу тут смирно и ж-жду, пока ты закончишь.
– Ну, так и не ждал бы, – буркнула Васёна, страшно не любившая таких вот шуток и сюрпризов.
– Да? А домой ты как п-пойдешь? Темно уже совсем – не з-заметила?
– Что я – маленькая? Да и что тут идти…
– Васька, п-прекрати! Я обещал твоему отцу, что всегда буду за тобой присматривать, когда его нет. С-собирайся.
Роман чуть толкнул кресло, и легкая Василиса пролетела в нем как раз до шкафа, где одиноко болталось на вешалке ее бежевое пальто.
– В-выключаю комп? – спросил Роман, наклоняясь над столом.
– Флешку только вытащи, я там сохранила кое-что, дома почитаю.
– То есть у-ужинать со мной ты не пойдешь?
– А мы договаривались разве? – наматывая вокруг шеи шарф, расписанный головами лошадей и цепями, удивилась Васёна.
– Чтобы поужинать после р-работы, договариваться нет с-смысла. Вот твоя ф-флешка. – Роман протянул ей кожаный футляр. – Так что – идем?
Василиса уже открыла рот, чтобы отказаться, но потом вспомнила, что в холодильнике совершенно пусто, и согласилась:
– Идем. Если честно, я умираю от голода.
– Тогда я б-быстро за курткой, а ты пока д-дверь запри, – распорядился Роман и в три прыжка покинул кабинет.
Рома Васильев был старше Васёны на десять лет, работал в их издании редактором новостей и считался безнадежным холостяком. С отцом Василисы его связывала давняя дружба и несколько командировок в различные горячие точки. В одной из них Роман попал под обстрел вместе с группой армейской разведки, его тяжело контузило, и теперь Васильев довольно заметно заикался, плоховато слышал и страдал припадками вроде эпилептических, но это случалось нечасто – только если что-то волновало Романа слишком сильно.
В это издание его тоже устроил отец Василисы, хотя Роман сопротивлялся – не хотел протекции от именитого коллеги, пусть и друга. Но Владимир Михайлович подвел под это совершенно иную базу: попросил друга приглядывать за дочерью, которая оставалась одна во время его командировок. И хоть Василисе было уже двадцать семь, отец все равно волновался за нее. Он растил девочку один с семи лет. Мать Василисы погибла, и об обстоятельствах ее смерти Владимир Михайлович с дочерью никогда не говорил.