Жертва инстинктов - стр. 27
Он целовался настолько страстно, насколько восхитительно, что мне банально не хватало дыхания. Поцелуи мужчины становились все жарче и все ниже. Губы скользили по коже, оставляя пылающие дорожки, все ниже, ниже по животу к бедрам, обходя то место, которое больше всего просили ласки. Мой организм предательски выдавал все желания хозяйки.
– Ты такая чертовски влажная, – шепчет мужчина, проводя пальцами между губок.
А я? Все что я сейчас могу это в исступлении комкать эту бордовую шелковую простынь и просить еще ласки. Просить жадно, всем телом, как в последний раз. Сергей чувствует это, но не торопиться. Его губы скользят по бедру вниз, вырисовывая языком немыслимые узоры.
Если дать ему в руки холст и краски, (хотя какие краски, пусть прямо языком рисует), то он явно сможет написать картину под названием «оргазм».
Я с трудом отдаю отчет своим действиям, погружаясь в эту страсть без остатка, мои собственные стоны доносятся будто со стороны. Ничего вокруг нет, только он и я.
Мне даже не пришло в голову сопротивляться, когда его губы пробежались по внутренней бедра и приблизились к самому сокровенному (хотя что может быть сокровенного у проститутки). Я невольно усмехнулась своим мыслям, но Сергей воспринял это по-своему, увеличив напор, подумав, что мне просто щекотно.
Его дыхание и впрямь щекотало нежную кожу, но это лишь добавляло остринки. Создавалось ощущение, что от этого пожара вот-вот проступит узор на коже, а губы все ближе и ближе. Сильные пальцы пробежались по коже промежности, еще и еще раз, как будто ожидая приглашения. У меня там все МОКРО, неужели это не достаточно понятное приглашение?
– Мммм, – я не в силах больше ждать и подаюсь бедрами ему навстречу.
Сергей улыбается как большой довольный кот. Мне даже кажется, что вижу сквозь повязку эти сытые глаза. Горячее дыхание обжигает мою промежность, когда он пальцами раздвигает губки и легонько касается языком того самого цветочка с четырьмя лепестками.
У меня вырвался совершенно не человеческий крик, руки практически стянули всю простынь в один комок. Со мной никогда такого не было. Никто не ласкал языком меня ТАМ. А это был фейерверк, всего одно касание, и мир взорвался тысячью разноцветных огней.
– С тобой все в порядке? – какой же он дурак, зачем остановился, – Мне продолжать, Эльза?
– Да, – кричу, что есть силы, – Да!
Все, чего мне сейчас хочется, это ощутить его язык на самом чувствительном месте. Сергей Петрович (да какой, после этого Петрович?! Сережа, Сергунчик, Сержик, мальчик мой) провел языком по губкам, а потом вернулся к напряженной горошинке клитора.