Женсовет из украинского Причерноморья - стр. 5
– Игорь, если знаешь, почему не пишешь слова полностью? – спросила немка.
– А что писать, я ведь помню, как дальше. Вы диктуете, я первую букву пишу, а другие – зачем мне?
– Хорошо – допустим, для себя так. Но почему на контрольной?
– Я считал, вы тоже понимаете.
Логика бронебойная.
Учительница на Татьяну Николаевну смотрит и говорит:
– Я хотела сказать, что ваш сын дурак. А теперь мне кажется, я сама – дура.
К дурам Алла Ивановна точно не относилась. Второй язык у Игоря был английский, его тоже Алла Ивановна преподавала. Школу сын окончил без троек, чего не скажешь об университетском дипломе, но устроился на работу в серьёзную канадскую фирму. Мама была страшно изумлена: по условиям контракта общение на фирме исключительно на английском. Никакого украинского или русского не должно звучать не только в офисных помещениях, но даже в буфете и курилке… Удивление относилось не к проявлению языковой дискриминации, со своим уставом в чужой монастырь не лезут, озадачило, как сын может работать в такой языковой среде?
– Нормально себя чувствую. Спасибо гимназии, учителя были классные.
Гимназия первые шесть лет работала на подъёме, да со временем стала деградировать. Сменился директор, ряд преподавателей ушли…
– Ты же сам рассказывал, в седьмом и восьмом классах у вас был учитель английского, который не понимал, когда вы говорили между собой на английском.
– Алла Ивановна в пятом и шестом нас так научила, этого хватает с головой…
Кстати, Алла Ивановна кроме немецкого и английского знала ещё и испанский.
Второе авторское отступление
С первого захода повествование застопорилось, едва начавшись. Чего-то не хватало, так у меня бывает, посему отложил рассказ до лучших времён. К сожалению, вернулся к женсовету в далеко не лучший период – без малого через три года, в 2014-м. До этого тринадцать лет подряд проводил отпуск на Украине. И вот впервые лето проходило без Николаева, сидел на полдороге – у сестры Веры в жаркой Москве.
За предыдущие десять лет не смотрел столько новостных программ, как за полгода 2014-го. События на дорогой сердцу Украине заставляли каждый час бежать к телевизору – не произошло ли что-то кардинальное за время, истекшее с последнего новостного блока. В Николаеве родилась моя мама, там пережила оккупацию, там познакомилась в сорок шестом с бравым солдатом-артиллеристом, папой. Следуя примеру папы, я тоже обрёл жену Ирину на Украине и увёз её в Сибирь. В Николаеве живут мои двоюродные братья, сёстры, друзья. Там летом всегда так хорошо работалось над рассказами в доме тёщи и тестя – Надежды Алексеевны и Николая Лаврентьевича. И вот я сижу в Москве… Семьдесят лет назад Украина была освобождена (Николаев – 27 марта 1944-го) от немцев. И снова на этой земле гибнут мирные жители, тяжёлая артиллерия бьёт по Донецку, Луганску, Краматорску, Макеевке, Славянску… И не где-то в Ираке или Сирии, там тоже идут бои, гибнут люди, но это почти что на другой планете, совершенно чужой для меня… Больно за эти терзаемые диаволом страны, но это больно больше умом, чем сердцем, а здесь братья-славяне, православные люди.