Женский клуб - стр. 28

– Марина, – собравшись кое-как с мыслями, начала я, наконец, – Да ведь он жил этим! Борис очень талантливый музыкант… Был… – самые разнообразные чувства переполняли меня и грозили прорваться наружу, – Ты и сама это прекрасно знаешь! У него и педагогические способности замечательные, ты хоть знаешь какой в его мастерскую конкурс!? А то, что он ещё и композитор!? – Черт, забываю все время, был… Две его музыкальные пьесы, благодаря сестре Римме, которая ведет его дела в Израиле, исполнялись неоднократно симфоническим оркестром в Хайфе и Иерусалиме, – я тяжело дышала, но боялась остановиться, из страха потерять мысль, или из-за того, что Марина не даст мне закончить, – Да если хочешь знать, его семья, зная это лучше нас, – горячо продолжала я, – наоборот, продлевала, как могла его жизнь, поддерживала в нем веру в себя, в свой талант, не позволяя ему забыть о том, что он прирожденный музыкант, что в нем есть свет, который он может и даже обязан нести людям. Я шумно выдохнула и замолчала, с усилием сжав челюсти, чтобы не расплакаться. Отвернувшись, я только думала о том, чтобы Марина, ничего сейчас не стала бы говорить, – Просто молчи, умоляю тебя… Пожалуйста… – крутилось в моей голове, в форме заклинания. Но, видимо, я не обладала, ни в малейшей степени телепатическими способностями, потому что уже через пару секунд ошарашенного молчания, Марина, с пунцовыми от возмущения щеками, резко выкрикнула:

– Да ты кого защищаешь-то? А ты знаешь, что его мать с сестрой даже не пустили меня к Борьке проститься? Меня! Единственного человека, которого он любил всю жизнь… – Марина, быстро взглянула на меня, и уже, смягчаясь, добавила:

– Я знаю, что Боря нравился тебе…Наверное, даже больше, чем я думала… Согласна, он был прекрасным, талантливым человеком и отличным другом, но вместе с этим, он был слабым и безвольным, а это губительно для мужчины, понимаешь…

Я медленно повернула голову и долго смотрела на неё. Внутри стало холодно и пусто. Мне показалось, что я уже ничего не чувствую, совсем ничего… Кроме страха… Я съежилась и оцепенела, будто в ожидании удара. Она же, не замечая моего состояния, продолжала:

– …Знаешь, что его мамаша ответила медсестре, спросившей у меня кто я, когда я пришла в больницу? «Никто!» Можешь себе представить? При всех, громко так. Это я-то никто! Или она думала, что я не пойму, раз она говорит на иврите? – Марина налила стакан холодной воды и залпом выпила, – А потом ещё и добавила по-русски, глядя прямо на меня: «Чужая, посторонняя женщина!» Поставив чайник, Марина с усмешкой добавила: