Женская интуиция - стр. 23
К тому же, нескромно и, даже опасно в наше смутное криминальное время роскошь выставлять напоказ. Старушки-пенсионерки и без того языками чешут, зависть их берет, раздражает чужой достаток. Надо мол, всем бедствовать, тогда полный порядок, справедливость воцарятся.
– Не всякой женщине такая опека понравится, – задумчиво произнесла Озерская. – Я бы на ее месте не согласилась с таким режимом.
– Вы другое дело, офицер, майор милиции. Ева – типичная мещанка. Куда ей деться, на всем готовом живет, ни в чем нужды не знает, – возразил он. – Вот она и не рыпается, хотя иногда острые зубки и коготки норовит показать. Однако же понимает, что у большинства женщин жизнь несладкая.
С утра до вечера на рынке или в другом месте за гроши вкалывают. Ева у меня, на положении барыни, У нее единственные заботы – цветы, разные там кактусы, китайские розы, бегуньи, «разбитые сердца». А еще да пес, которого она, наверное, любит больше, чем меня. Он тоже сидит у меня на шее: импортные корма, ветеринарный уход… все требует затрат.
После этой кражи продам его кому-нибудь или отведу в собачий приют… Только вы, пожалуйста, Еве об этом ни слова, иначе она не переживет.
– А как же тогда напоминание Экзюпери из «Маленького принца» о том, что мы в ответе за тех, кого приручили? – напомнила майор.
– Жизнь – суровая штука, чем-то приходится жертвовать, делая трудный выбор, – сухо ответил Черпак.
– Ой, ой, убили, зарезали! Караул, помогите! – донесся из спальни истошный женский крик. Матвей и Озерская бросились на этот душераздирающий вопль. Ева стучала кулачком по отворенной дверце шифоньера, на ковре валялись несколько платьев и костюмов, прозрачный, как паутинка небесно-голубой пеньюар… По ее щекам с наведенными румянами с подведенных тушью ресниц текли черные слезы.
– Ева, Евочка – моя золотая девочка! – подбежал к ней супруг и бережно обнял за вздрагивающие плечи.
– Что с тобой? Ты решила покончить, отравиться? – допытывался он, вытирая ладонью черные слезы.
– Мотя-я, душегуб, кажется, я умираю, – простонала она, обмякнув, словно тряпичная кукла, в его руках. – Где, где, моя любимая песцовая шуба и муфта? Унесли, забрали, злодеи… В чем же я буду ходить, совсем обнищала, не в чем на люди показаться, а зима не за горами. Замерзну, околею на лютом морозе. Никто меня не любит, не жалеет…
– Не рви сердце, душечка, побереги нервы, у тебя же есть нутриевая шуба.
– Ее моль трахнула, – еще сильнее разрыдалась жена. – Что я какая-нибудь бомжа, нищенка, чтобы в облезлой, вышедшей из моды, шубе ходить. Ее даже шубой стыдно, неприлично назвать. Всем понятно, что из шкур водяных крыс…