Женщины да Винчи - стр. 34
– Насчет счастья не знаю, а работу, мама говорила, он любил.
– Да, у нас все понимали, что с его врачебным уровнем в простой больнице не место, – кивнула Зинаида Тихоновна. – Он, правда, считал, что это глупости, людей везде одинаково лечить надо, но все-таки Институт Склифософского для него поболе подходил, чем наша глушь. Я рада, что про его работу узнала.
Она достала из сумочки – черного ридикюля, имевшего совершенно винтажный вид, – телефон из разряда «аппарат для бабушки», нажала большую кнопку и сказала:
– Костя, я уже спускаюсь, ты подходи за мной, ладно?
Неловкость, которую чувствовала Белка, стала еще сильнее. Хотя – ну что она такого сделала? Что знала, все выложила, а что ничего толком не знала, так на нет и суда нет.
– Я вас провожу, – сказала она.
– Спасибо, – кивнула старушка.
В прихожей Белка шепнула Кириллу, подающему Зинаиде Тихоновне плащ:
– Я быстро.
– Не спеши, все в порядке.
Он ободряюще коснулся ее плеча, и ей сразу стало как-то легче. Во всяком случае, неловкость ее необъяснимая сделалась поменьше, может, потому что Кирилл ничего неловкого в происходящем не видел.
Старушкин спутник уже ожидал у калитки.
– Это мой сын Константин, – сказала Зинаида Тихоновна. – А это Белла, Немировского Леонида Семеновича внучка, – представила она Белку. И зачем-то пояснила ей: – Костя про вашего деда очень любил в детстве слушать. Особенно про то, как наша часть к Михайловскому в сорок четвертом году подошла. К самому Лукоморью, к дубу зеленому… Я ему на ночь вместо сказки рассказывала.
Белка вдруг почувствовала острую жалость от того, что ничего про все это не знает.
«И не узнаю уже теперь никогда», – подумала она.
Эта простая мысль поразила ее.
– А вы приезжайте к нам, – сказала Зинаида Тихоновна. – Я вам все и расскажу. Правда, приезжайте, Белла.
Ее проницательность была достойна удивления: Белка отлично знала, что не относится к людям, у которых все мысли написаны на лбу. К совсем противоположным людям она всегда себя относила.
– Спасибо, – сказала она. – Может, когда-нибудь выберусь.
При этих словах она краем глаза заметила, что Константин усмехнулся.
«Ну да, никогда не выберусь, – сердито подумала Белка. – А чему тут усмехаться? С какого это перепугу меня в ваши леса могло бы занести?»
– Я вам адрес оставлю.
Зинаида Тихоновна расстегнула ридикюль, достала ручку и блокнот на пружинке. Она явно не принадлежала к людям, которые что-либо предлагают лишь из вежливости.
Белка и сын Константин смотрели, как она записывает адрес округлым почерком престарелой отличницы. Белка чувствовала при этом нетерпение и досаду. Сын, судя по выражению его лица, тоже. Хотя причины для схожих чувств у них наверняка были разные – у него это, скорее всего, была неловкость за мамину наивность.