Женщина, у которой выросли крылья (сборник) - стр. 2
Она слышала, что детство называют золотой порой, но сама считала это преувеличением. Шрамы ее детства остались с ней на всю жизнь. Ее считали робкой, но, будь у нее хоть малейшая возможность доказать, что это не так, она бы ее не упустила. Но шанса так и не представилось. У нее не было друга, чтобы помочь ей раскрыться, ей не с кем было даже поговорить. И она черпала силы в своем одиночестве, одиночество было ее зоной комфорта. Ее психотерапевт часто возвращается к этому вопросу, считая, что это поворотный момент, точка отсчета, после которой ее тело начало исчезать. Одиночество в детстве, чувство отверженности.
Она не замужем, и детей у нее нет. Не то чтобы она не хотела, просто так получилось.
Она не упивается жалостью к себе, она знает, что сама ответственна за свою судьбу. Но в последнее время что-то изменилось. Она увлеклась самокопанием, она задумывается о том, кто она, анализирует свой образ мыслей в попытках понять, как ее угораздило. Она вспоминает, что с детства всегда стояла и наблюдала за проходящей стороной жизнью, ожидая, что и она вот-вот вольется, заживет сама. Она все время ждала понедельника, чтобы начать жить заново. Наступал понедельник, но не такой, которого она ожидала, и она ждала следующего, надеясь, что он-то будет другой. Что ж, теперь точно все по-другому.
Исчезать физически не больно – эмоционально это гораздо сложнее вынести.
Три года назад, когда она начала реально растворяться в воздухе, ей то и дело говорили: «Я тебя не видел». Или: «Я не заметил, как ты проскочила». И чем дальше, тем хуже, и это тревожило ее. Во время беседы коллеги, бывало, прерывались, чтобы повторить ей все с самого начала, будто она только что подошла, хотя она все время была рядом. Ей надоело напоминать им. Она стала ярче одеваться, покрасила волосы, говорила громко, вступала в дискуссии, нарочно топала, когда ходила, – шла на все, дабы выделиться. Ей хотелось брать людей за головы и насильно поворачивать к себе – лишь бы ее заметили, посмотрели ей в глаза. Впору было закричать: посмотрите же на меня! Ее то и дело игнорировали возле барных стоек, в очередях, повсюду.
В худшие из дней она возвращалась домой совершенно отчаявшись. Она смотрелась в зеркало, дабы убедиться, что она еще существует, и носила с собой карманное зеркало на тот случай, когда ей казалось, что она растворилась без остатка.
Она была своим злейшим врагом. Если ей улыбались, оказывали иные знаки внимания, заговаривали с ней или приглашали куда-нибудь, она вцеплялась в эту возможность зубами, становилась назойливой и навязчивой. Стараясь удержать людей, убедиться, что она им нравится, она добивалась только отвращения. Сознавая, что ведет себя, мягко говоря, странно, вины за собой она не ощущала. Она изголодалась по компании, по вниманию посторонних – не коллег и не родственников, – так что, когда ей выпадал шанс полакомиться новым знакомством, она торопливо и жадно заглатывала его большими кусками, потому что не знала, долго ли придется ждать следующего. Не сразу она догадалась, что навязчивость отпугивает людей и мешает продолжению отношений.