Женщина с чужим паспортом - стр. 34
Встреча с Максом привела меня в смятение. Ну зачем было говорить, что я работаю тут судомойкой! Я вздохнула и продолжила протирать столы мокрой тряпкой.
Всю следующую неделю я пребывала в подвешенном состоянии, Б.Н. не звонил и не появлялся.
Я сидела дома на мягкой банкетке перед трюмо и прикидывала свои перспективы. На меня из зазеркалья смотрели огромные серые глаза с искрами молодого задора. Мой взгляд скользнул по чуть вздернутому носику, припухлым губам и округлым щекам. Все лицо еще было гладким, ни одной морщинки, только легкие тени обозначились у крыльев носа. Но я прекрасно понимала – еще года три-четыре, и морщины станут неизбежностью.
И вдруг раздался звонок.
– Открывай, Анюта! Это я, Борис! – тут же раздался из-за двери бодрый голос.
Я открыла, отступив в глубь прихожей. Выказав, однако, удивление, почему так вдруг и без телефонного звонка. Он ответил, что проезжал мимо и не мог не заехать, потому что у него для меня радостная новость.
– Договорился я с нашей кадровичкой, – воскликнул Б.Н. – Она записала тебя моим помощником!
– Помощником? – удивилась я. – Без диплома? Разве такое возможно?
– Все возможно! – улыбнулся Борис. – Возможно для женщины генерального! С завтрашнего дня ты зачислена в фирму помощником по общим вопросам.
– Но я же ничего не умею? – всплеснула я руками. – Я ведь только переводчица.
– Вот и будешь пока заниматься переводами, а там освоишься и сможешь мне помогать в чем-нибудь еще!
В детстве я любила сказку о трех медведях, в избушку которых забралась девочка Маша. У папы-медведя она съела кашу, у мамы-медведицы сломала стул, а медвежонку развалила кровать. Меня всегда охватывало двойственное чувство: отчаянная Маша одновременно и нравилась своей смелостью, и вызывала возмущение своим беспардонным поведением. А теперь я сама за ней повторяю: собираюсь есть чужую кашу, сидеть на чужом стуле и, конечно, делить с директором постель! Но я понимала, что авантюрность характера уже не заставит отказаться меня от этой роли.
– Да, я согласна.
Б.Н. нежно взял меня за руку, поцеловал ее и настойчиво подтолкнул меня к спальне. Я не могла справиться с нахлынувшими на меня чувствами. Это было и гордое возмущение против авторитарности Бориса, и стыд за слишком высокую для меня должность, но одновременно и чувство благодарности за его заботу обо мне. И эта гремучая смесь чувств – стыда и признательности – вдруг обратилась в острое желание прижаться губами к его телу, к его шее, к его губам. Он уловил мое желание, и его собственная страсть усилилась во сто крат. Хотя вначале он, конечно, «промахнулся» и чуть было все не испортил своей поспешностью, но я выправила положение, и в этот день мы любили друг друга, как никогда раньше.