Женщина на лестнице - стр. 20

Я спросил себя, о чем я тогда мечтал. Наверняка о совместной жизни с Иреной. Но наверняка не только об этом. Как теперь мне вспоминается прошлое, так и тогда я, пожалуй, вспоминал прошлое. Вероятно, оно увиделось мне в новом свете, поскольку я был на пороге обретения счастья. Возможно, мое детство у бабушки и дедушки показалось мне теперь не безрадостным временем, а шагом к свободе, и, думая о своей профессиональной карьере, я думал не о ее тяготах, а об успехах, и при мысли о своих несостоявшихся романах с женщинами я думал не о неудачах, а о предвестии счастья.

Я не жалуюсь на старость. Не завидую юности, что у нее вся жизнь впереди; я бы не хотел повторить свою юность. Но я завидую короткому прошлому юности. Когда мы молоды, наше прошлое еще вполне обозримо. Мы можем придать ему некий смысл, хотя всякий раз он, вероятно, будет иным. А теперь, оглядываясь назад, я не знаю, чтó в прошлом было для меня бременем, а что подарком, справедлива ли цена, которую пришлось заплатить за успех, и что исполнилось в моих встречах с женщинами, а что не далось мне в руки.

В пятницу я опять навестил картину. Художественная галерея была переполнена школьниками и учителями. Мне нравилась детская разноголосица: она напоминала мне переменки на школьном дворе или летние дни в открытом бассейне. Перед картиной стояла группа подростков, обсуждавших фигуру женщины. Не широковаты ли бедра, не толстоваты ли ноги, не маловаты ли ступни, симметрично ли посажены художником соски? Я не подошел к картине, но стоял близко от мальчишек, и, смутившись моим присутствием, они ретировались.

Я не находил в изображенной женщине никаких изъянов. Но и видел ее иной, чем в последний раз. Да, в ней была кротость, был соблазн и готовность отдаться. Она уже не сопротивлялась. Но и не сдалась окончательно. В том, как она держала голову, опустила глаза, сжала губы, чувствовалось тайное сопротивление, протест, непокорность. Она никогда не подчинится тому, в чьей власти она находится. Она будет подыгрывать ему. Однако в конце концов ускользнет от него, вырвется на волю.

Мог ли я уже тогда догадаться, вообразить, как развернутся события дальше. Я находился в доме Гундлаха совсем недолго, не успел толком рассмотреть картину. А если бы я поглядел на нее подольше? Понял бы что-нибудь?

Вечером того дня, когда мы сидели на берегу реки, она не пришла. Я взял отгул и на следующий день; мне хотелось быть дома, когда она придет, чтобы передать ключи. Я пораньше сходил в магазин за покупками, а вернувшись, не без боязни заглянул в почтовый ящик. Ключей еще не было. Я человек аккуратный, даже педантичный, поэтому мне не требовалось к приходу Ирены Гундлах приводить квартиру в порядок. Но я поставил в вазу цветы и наполнил блюдо фруктами. Опасаясь, что Ирене не нравятся педанты, я вынул пару яблок из блюда, катнул их по столику, книги и журналы разбросал на полу возле кресла, а на письменном столе небрежно разложил исписанные листы черновика задуманной статьи.