Жениться и обезвредить - стр. 27
– А кота покормить забыла небось?
Василий гордо выпятил сытое пузо. Два‑ноль!
– Ну что ж, Назимушка, чем сегодня потчевать будешь? Уж носом чую, как пироги ароматственно пахнут.
– Она гатовила, – честно признался наш азербайджанский домовой. Три‑ноль!
Яга с честью выдержала удар, покачала головой и, не притронувшись ни к чему, направилась к себе в комнатку. Тихо прикрыла дверь.
Победа разом превратилась в поражение.
– Не угодила я ей. – Вздохнув, моя невеста опустилась на краешек скамьи. Я присел рядом, нежно приобнимая её за плечи.
– В том и проблема, что угодила. Бывает… Не переживай, всё устроится. У нас с тобой, к сожалению, есть другие, более серьёзные проблемы, чем временный микроклимат сотрудников нашего отделения.
Олёна удивлённо вскинула брови, и я добрых минут десять расписывал ей, что нам удалось выяснить в кабаке Грымова. Кстати, припомнил, как у последнего отпала борода. Бывшая раба Кощея, отданная ему в услужение ещё в детстве и успешно спасённая нами, раздумывала недолго:
– Счастье моё, суженый мой, вот только ещё хоть раз намекни, что у меня в обозе хоть с кем‑то любовь была, и я сама от тебя уйду!
– Но…
– Не один Брыкин Колька ко мне под бок тулиться пробовал, не один он потом синяки от товарищей прятал. Уж коли сказала, что люблю и жизни своей без тебя, дурака, не мыслю, то на другого и взглянуть не могу. Не нужен мне никто, кроме тебя!
– Родная, я всё понимаю, но и ты пойми…
– Я буду стараться никуда не выходить.
– Что значит – будешь?
– Ну то и значит.
– Ты выходила сегодня из дома?!
– Но ты не говорил, что нельзя! Я только на базар и пробежалась, прикупила, чего надо к столу, не больше часу и отсутствовала… Да что ж там могло произойти‑то?!
– Милая, – тяжело вздохнул я. – Очень на это надеюсь. Но поверь, если слух о твоей причастности к смерти того парня хоть как‑то пойдёт по Лукошкину, на тебя начнут вешать всех собак, и мне просто придётся снять погоны. Невеста участкового должна быть вне всяких подозрений! А я от тебя не откажусь никогда…
– За что и люблю тебя, мой храбрый сыскной воевода, – тихо прошептала Олёна и потянулась ко мне губами.
За мгновение до того, как мы почти поцеловались, в дверь вломился пьяный в гавань Митя. Его канонические тексты остаются незыблемыми на все времена, при любой ситуации, времени года и политическом строе…
– Бат‑тюшка… Н‑к‑та Иван‑ч! Отец род‑н‑ной! Всё чё мог выяснил… Там тако‑о‑е… Но про всё завтра… а щас тс‑с‑с!.. Никому! Чтоб меня… упс!
«Упс!» можно было бы смело заменить на «блямс!» или «бумс!» или ещё какой‑нибудь звук, похожий на удар непробиваемого русского лба об несгибаемую половицу. Хорошо полы у бабки в тереме дубовые и, как Митька ни старался, проломить ни одну досочку ему до сих пор так и не удалось. Хотя вам ли не знать, сколько попыток было…