Женить чудовище - стр. 16
Мне хочется надеть ему на голову миску с недоеденным оливье, но я сдерживаю себя.
— Значит, поищите себе другого специалиста, — с гордым видом говорю я. — И велите своим людям отвезти меня домой.
— С какого перепуга? — ухмыляется он. — Они не таксисты вообще-то. Не хочешь на меня работать — сама до дома добирайся.
У меня сдают нервы. Я беру со стола стакан с компотом и выплескиваю его в лицо Кузнецову. Он смотрит удивленно, темные капли красиво сбегают по его небритому лицу.
— Ты больная?
Я немножко жалею о содеянном.
— Извините, — бормочу я. — Я не специально. Я с детства неуклюжая.
Он находит салфетку, вытирает лицо, а я пулей выбегаю из кухни в холл.
И что мне теперь делать? Я не могу добираться домой в пижаме: на трассе меня примут за какую-нибудь ночную бабочку, и тогда проблем не избежать. А силы у меня на исходе — еще одного приключения моя нервная система просто не переживет.
Седьмое чувство, впрочем, подсказывает не раздумывать, а быстрей покинуть дом. Я его слушаюсь.
Выйдя на крыльцо, обнаруживаю там давешнего старичка. Выглядит он довольно дружелюбно, располагает к себе. Ой, а может, удастся его разжалобить?
— Дяденька, миленький, — блею я, сложив руки в молитвенном жесте, — вызовите мне такси. Пожалуйста!
Он смотрит на меня задумчиво, чешет в затылке.
— Мне надо в город, — объясняю я. — Домой.
Старичок разводит руками:
— У меня нет телефона. И вообще мне не велено с тобой разговаривать.
Мне хочется, как в детстве, затопать ногами. Вот же противный старый хрыч! Вообще, все они тут противные подобрались.
— А может, вы дадите мне какую-нибудь кофту? — Я снова заглядываю в глаза старичку с жалобным видом. — Я потом пришлю ее обратно с курьером. И брюки бы мне не помешали.
Его лицо чуть смягчается, взгляд светлеет.
— Ладно, подожди тут, — говорит он и уходит куда-то за дом.
Я приободряюсь. На улице, к счастью, уже рассвело, солнце вовсю пригревает. День явно будет погожий, и, возможно, я доберусь до дома без приключений. Мне бы только одеться.
Старичок возвращается обратно с оранжевой жилеткой в руках.
— Держи! От рабочих осталось.
Я сглатываю. Надеюсь, он не имеет в виду, что рабочих тут где-то и прикопали? Впрочем, лучше не уточнять. Мне и без того страшно.
— А больше ничего нет? — спрашиваю я с надеждой. Жилетка яркая, а мне совсем не хочется привлекать к себе внимание на трассе. — Может, и штаны какие-нибудь найдете?
Старик мрачнеет, почти рычит:
— Нет штанов. Иди уже, пока Рыжий тебя не увидел.
Господи, кто такой Рыжий? Собака, что ли, бойцовской породы? Если да, то мне и правда лучше сматываться, пока не поздно.