Жених и невеста. Отвергнутый дар - стр. 62
Ах ты… Рука, держащая тетрадь, дрогнула, пальцы сжались на зеленой клеенчатой обложке. Риф говорит, подумать только… И ведь на память шпарит, даже тон сменила, чтобы уколоть больнее. Риф сказал. Иногда он ненавидел эту девчонку. Но нужно отвечать, любой разговор – может вывезти куда-нибудь, верно? Он усмехнулся в ответ, опустив руку с тетрадью.
– Но ты же списываешь у него сочинения, это все знают. Его стиль и типичные ошибки не замечают?
– А вот и нет. Мне он пишет только план и требует, чтобы писала потом сама, своим стилем и со своими ошибками. И все-все перед этим объясняет. Риф у меня строгий, Дрончик. У него на шару не посписываешь. Понял? Кстати, как ты эту Блонди слушаешь, она такая заунывная, у меня от нее зубы болят. Ну, пока. We can change, we can change the world…
Пропев эти слова, девушка отвернулась, подол колыхнулся чуть выше колен. И пошла прочь. Просто пошла. И здесь она не уступила ни пяди – это слова из песни на другом диске в его «дипломате». Глазастая, все рассмотрела, все поняла. И дала понять – у него нет ничего, что было бы ей нужно или интересно. А диски она и у Рифа возьмет, если захочет. Такие же диски. Уже слушала, кто бы сомневался… А он-то думал… Вот заинтересованно заглянет, попросит дать послушать. Он, конечно, с радостью. Готов даже подарить, так куда лучше. А можно пригласить домой, предложить записать ей кассеты на сверкающей деке Sharp, по ходу разговоры, задушевные разговоры… Запись – долгое и приятное занятие, на часы. Много чего может произойти, когда музыка негромко звучит в тишине большой уютной квартиры. У него есть песни, от которых девчонки совершенно дуреют, размякают и позволяют всё. Ну, почти всё. Неужели Юлька бы устояла против всего этого? Андрей смотрел, как она уходит, то появляясь на солнце, то исчезая в тени каштанов. Смотрел на стройные ноги, быстро отсчитывающие шаги до подъезда, на игру округлых бедер под школьным платьем, на ложбинку между ними. Ему показалось или он сумел разглядеть очертания трусиков под плотной коричневой тканью? Язык облизнул пересохшие губы, как бы он хотел… Он оборвал мысль, не дав ей набрать силу. Хватит себя мучить, пора идти, он не хочет видеть, как Юлька скроется в этом ненавистном подъезде. Мысль не послушалась и ехидно показала, что будет происходить через несколько минут. Иногда его одолевала ревность. Андрей не имел на нее права, но она все равно грызла и лишала покоя. Его давно мучил вопрос – Риф уже успел распечатать Юльку или все же нет? По слухам, все он уже успел, аж год назад. Так что она сейчас быстро пробежит двор, взлетит на третий этаж. Сверкающая разноцветными огоньками дека, негромкая музыка в тишине большой уютной квартиры. Андрей стиснул зубы. Ладно. Еще не вечер.