Жених и невеста. Отвергнутый дар - стр. 36

– Забирай, забирай все. Вот так…

Комната вокруг него бледнеет, выцветает. Сам воздух становится разреженным, лишенным запахов. Жизнь уходит отсюда, возвращаясь на свое исконное место, к тому, кто и есть ее хозяин. Мир и Зазеркалье меняются местами. И последним усилием он ещё успел нацарапать несколько слов на листке, пригвоздив его к стене схваченным со стола ножом для конвертов. Последний долгий взгляд в глаза. Там, на той стороне, к юноше уже вернулись краски жизни, комната приобрела свой обычный вид. Словно ничего не произошло. Он знает, что сейчас окружающее его видится призрачным, тающим, исчезающим. Он теперь – призрак. Скоро, уже совсем скоро… Только последнее осталось, пока его не развеяло, пока кулак ещё…

Он успел ударить. Разнести зеркало вдребезги, когда увидел, почувствовал – сейчас. Освободив обоих, разорвав связь между их мирами. Каждый должен отныне пойти своим путем. Но если юноша ожил, освободился… То что произошло со вторым? Нашлось ли ему, куда вернуться или… В любом случае он не поступил бы иначе. Удар, жгучая боль, осколки, пронзившие руку, хлынувшая горячая кровь. Уже гаснущим сознанием он услышал проклятый голос, кричащий, заклинающий…

– Глупец, глупец, глупец!

Усмешка и шепот в ответ.

– Я – не ты.

И настала тьма. Метроном остановился.

По ушам ударил низкий гул турбин, сквозь прикрытые веки пробился яркий луч солнца. Летим? И быстро летим. Куда? Я открыл глаза. Прямо надо мной – чумазое личико, исчерченное дорожками слез, дрожащие губы. И – восторженный визг. О, господи… Ну зачем прямо в ухо орать? Жив я, жив.

– Очнулся, глаза открыл!

Девчушка чмокнула меня прямо в кончик носа и повернулась к пилотам. Глубже нахлобучила съехавший набок шлем и громко спросила в микрофон.

– Можно лететь быстрее?

Ответ я, разумеется, не услышал. Она сморщилась и показала в микрофон язык. Ясно. Это вам не такси, барышня, сидите на попе смирно. Не усидела. Повернулась ко мне и затеребила за рукав.

– Ну как вы, лучше? Так рвануло, всех разбросало, а вы…

– А у меня сейчас отвалится голова от твоих воплей. И не тормоши командира! И кто разрешал в нос целовать? У нас тут телесериал 'На фронтире' , сто шестидесятая серия?

Она обескураженно замолчала, хлопнув глазами. И уже тише продолжила, оставив рукав в покое.

– Вы почти полчаса были без сознания, накрыло взрывной волной.

– Стой!

Я поднес к глазам часы. А это что у нас? Даже не почувствовал за всей неразберихой возвращения – капельница. Мастерски поставленная, в предплечье, не на сгибе. Белый венфлон. Я перевел взгляд на свою новую санитарку-помощницу. Та покраснела и опустила голову. Прошептала, я почти не расслышал за шумом.