Жених и невеста. Отвергнутый дар - стр. 29
– Я хочу этого и ты тоже. Давай. Сегодня.
– Слушай, но… Ты уверена?
– Да забудь ты свою книгу! Ты – не он, и я – не она.
– Это да. Сегодня?
– Сегодня!
Его губы тронула улыбка. Это 'сегодня' растянулось на четыре дня. Он боялся причинить боль, а она… Боялась этой боли, и думалось, что они делают запретное. Совсем запретное. Четыре дня… А потом… Быстрое горячее дыхание, сухие лихорадочные губы, вспотевший лоб, срывающийся шепот…
– Все. Да, сейчас. Зажми мне рот!
– Что?
– Зажми, кричать буду! Ну! Нет, сейчас! Не бойся. Не бойся!
Кому она это шепчет, обжигая горячим дыханием? Кого убеждает не бояться, его? Себя?
– Да? Можно?
– Да!
Потом они смеялись, глядя на его аккуратно забинтованную ладонь. Дома и в школе что-то сочинили про разбившуюся чашку. Или тарелку, неважно. Он не отнимал руку, пока она сама не разжала зубы. Их боль смешалась, как взгляды широко раскрытых глаз, как жар слившихся тел. Как было больно… И прекрасно. Тихие голоса.
– Мы обменялись кровью, видишь?
– Вижу, родная. Кровью и болью.
– Родная?
– Да.
На ее лице алел отпечаток ладони и она не спешила его стирать. Они смотрели друг на друга и улыбались.
Cледующие несколько дней были нелегкими, особенно в школе. Никто не должен был знать. Он ухаживал, суетился, баловал как мог. Ей это нравилось и она капризничала, больше в шутку, конечно. Но когда вдруг он стал просить прощения… В этот день ей было особенно нехорошо. Ее лицо посерьезнело и заострилось.
– Перестань сейчас же, слышишь? Я этого хотела, мы оба хотели. Я не жалею ни о чем. А ты жалеешь?
– Нет. Не жалею. Просто тебе плохо, я и…
– Льда ещё принеси, а? Вот и все, что мне сейчас нужно. А ещё чаю. И бутерброд хочу, большущий, с сыром! И давай что-нибудь смешное посмотрим, с Челентано.
– Ну, слава богу, хоть поешь что-то за три дня. Челентано, Челентано… О, есть!
– Лед!
– Могу газеткой помахать. Или как в первый день – вентилятор поставим?
– Убью, студент! Сам сиди тогда и дуй.
– О, класс! Давай. Ну-ка…
– Я же пошутила! Ой, дурак… Иди уже!
В него полетела подушка, он поймал на лету и со смехом запустил ее обратно. Попал.
– Ну, всё…
– Бегу за льдом!
О 'прощении' больше не вспоминали. Когда же нелегкие дни прошли… Но, нет. Не нужно. Это только их.
Дальше, дальше… Время коротко, а нужно столько всего вспомнить. Пробиться через десятилетия, взломать прочные замки, пробудить то, что, казалось, надёжно и навсегда скрыто за ними. Тепло руки, звук шагов рядом, голос, шум моря, соль на губах, ветер в лицо… Голос, смех. Задумчивое молчание. И протяжный тихий стон в жарком полумраке. Вспомнить все! Снова стать тем, кем был когда-то… Снова пройти с ней вместе теми залитыми солнцем или вечерними сумерками улицами. Снова оказаться… Где? Где угодно. В кафе-мороженое, кинотеатре, музее, школьном классе, на чьем-то дне рождения, в его или ее комнате. Всюду – вместе. Всюду – рука об руку. Метроном равнодушно отсчитывает секунды. Звенящая тишина.